Море житейское

- Я про аптекаршу не буду рассказывать, я уже поссорился. В Киров со мной не езди, за компанию убьют. У меня там на каждой улице было событие. Были в основном одноразки. Я их сам всех бросал. Чтоб кого-то не покорил! Мне надо было от силы день, много два. На аптекаршу неделю извел, так она того стоит: царица фей, о, будь моею! Она меня вначале гнала, отбивалась. А я смеюсь ей в лицо: «Это ты меня так покоряешь» -и не отступаюсь. Говорит: «Видеть тебя не могу». - «А чего, - говорю, -меня видеть, сейчас день, давай ночью на ощупь встречаться». - Коля закуривает, смотрит на бутылку: - Эх, я опять, мальчишка, запил, я опять запировал, посреди широкой улицы галоши потерял. Гармошки нет? Ничего! Как еще приедешь - будет. Эх, понеслась, посыпалась погода сыроватая. Девчонка белого лица любила черноватого... А знаешь чем уничтожила чувства?

- Аптекарша?

- Нет, другая, вдова. Эх, по дорожке столбовой катился яблок садовой, после милочки красивой я связался со вдовой. Жить не давала, все тащила на кладбище.

- Зачем?

- На могилу мужа! Ухаживать за могилой таскала. Я в этой фирме «Земля и люди» заскребся бывать. Ограду заказывал. Тому дай, этому налей, с этим выпей. Машину клянчи. Да еще наконечники на углы дали не те, ездил менять. Чугунные, с графин, потаскай-ко. Ну, я думаю, ты уж кого-нибудь-то все равно хоронил, сам знаешь, как они над нами издеваются, эти фирмачи. Да ладно, давай за нас с вами и за хрен с ними!.. Ну вот. Наконечники-то ладно, ограду не так вкопал, надо вдоль ряда, я поперек. Бежит начальник кладбища Ахмет: «Переделывай!» Она-то жадна, сунула бы ему копейку: нет, давай, Коля, упрись рогом! Это ж заново три ямы рыть. Три! - Коля рисует схему ограды. - Я копаю, реву и плачу, пот с меня течет, Ахмет над душой, а она потом: «Зачем это я стала бы Ахмету деньги давать, когда ты в силе возможности, а я тебе лучше коньяку куплю». За краской погнала, стол, скамейку стал делать. Чтоб ей на скамейку сесть и горе изобразить. Какое горе - с ней же и выпили на этом столике. Эх, у нас было б два разка, да больно лавочка узка. Представь себе: кладбище, темнеет, я смотрю на его фотографию, я же и вмазывал, на цемент сажал, смотрю на него и говорю мысленно: «Что, брат, уж на меня не сердись, оградой заработал». Она встала, платочком его фотографию обтерла и мне говорит: «Это была последняя встреча».

- Коль, мне надо ужин готовить.

Коля идет за мной на кухню.

- Давай я тебя научу стряпать. Суп умеешь варить? - спрашивает он. - Я научу. Поставь воду, она закипит, а дальше я сам не знаю.

Я чищу картошку, а Коля делает любимое дело - разыгрывает меня. Он выходит потихоньку на крыльцо, потом громко хлопает дверью, заходит:

- За тобой пришли.

Я покупаюсь:

- Кто?

- Два друга в кожаных пальто.

Из разряда таких шуток у него есть еще, например: он сообщает, что меня ищут. Я думаю, кто это меня ищет? Коля отвечает: «Два попа да нищий».

Варится картошка. Коля изучает программу телепередач, ничего достойного внимания не находит, но телевизор на всякий случай включает.

Картошка сварилась. Коля поет:

- Спрячь за решетку бутылку с закуской, выкраду вместе с решеткой. Это, знашь, раньше пели: «Спрячь за высоким забором девчонку, выкраду вместе с забором». Но бутылку лучше: выкрал, выпил, выкинул, а с девчонкой возиться.

- У тебя есть юмор, не связанный с выпивкой?

- Есть. Дура девка, не дала, баба б новая была.

- А такой юмор, чтобы не связанный ни с выпивкой, ни с женским вопросом?

- Есть. Карбюратор засорился, свечи не работают, в клапанах большой зазор, и цилиндры хлопают. Но в этом-то что интересного? Или... -Он думает. - Шоферов дерет резина, трактористов магнето, шнеки, деки комбайнеров, а электриков никто. Но про работу неинтересно. Я работаю, да еще про работу говорить, когда жить? Мы на пилораме часами сидим, и вся баланда про баб и выпивку, ну, может, еще начальство поматерим, да «Из зала суда» почитаем. Везде же так. Ну, с наступающим!

Я отдергиваю ногу, Коля промахивается, но тут же находится:

- Опять от меня сбежала последняя баба по шпалам.

- От тебя?

- Это стихи. А так, чтоб от меня сбежала, ты что!

- Положить тебе картошки?

- Никогда! - восклицает Коля и добавляет: - Не откажусь.

Но не ест. Все курит и курит. Я гоняю его к форточке.

- Жену надо бить, - говорит он, - я у Лескова читал. Один немец на русской женился и не бил. Она думала, что он не любит, если не бьет. Ну, он ударил, потом у нее же в ногах валялся. Прочти для пользы дела.

А у меня так: удар глухой по тыкве волосатой - травинка в черепе сквозь дырку прорастет.

- Я не верю, чтоб ты мог кого-то ударить.