Мореходка

Снова мы стоим в строю. Рота вернулась в Училище после зимнего отпуска, чтобы с новыми силами взяться за учёбу и несение караульно-вахтенной службы. Пятый курс РТО закончил обучение и, получив дипломы радиооператоров второго класса и радиотехников, покинул Училище. Теперь четверокурсники составляют для второго и третьего курсов главную движущую и вдохновляющую силу, по организации и соблюдению установленного порядка жизни в Системе. Сначала четвёртый курс чувствует лёгкое головокружение от того, что они самые старшие в Училище и их авторитет считается непререкаемым. Но эта «борзость» скоро проходит, так как времени до начала плавательной практики у них остаётся всё меньше и тратить его на самоутверждение в глазах младших курсов становится просто глупо. Для нас же учёба продолжает быть напряжённой и грандиозной по своему объёму. Конспекты пухнут на глазах от обилия записанного в них учебного материала. Но этот ритм жизни стал для нас настолько привычным, что дни, похожие один на другой, мелькают, как картинки в калейдоскопе. Ты автоматически проживаешь всю учебную неделю, мечтая только об увольнении в выходной день. Потому, что сможешь увидеться с дорогим и приятным для тебя во всех отношениях человеком, с которым каждый день говоришь по городскому телефону. Телефон есть в вестибюле учебного корпуса, но он один, и к нему всегда очередь из курсантов. Поэтому ты не считаешь нарушением дисциплины свой небольшой «самоход» за забор Училища, где напротив стадиона, на улице, находится телефонная будка. Там можно говорить более свободно и гораздо дольше, чем в учебном корпусе. Тем более что одна из секций забора просто повалена на землю, и её изрядно припорошило снегом. А заснеженные кусты прекрасно маскируют эту лазейку. Здесь-то и проходит тайная тропа для всех, кто желает пройти в город, исключив из своего маршрута проход через КПП учебного корпуса. Тропой пользовались не только курсанты. Был один драматический случай с нашим командиром роты.

Олег Николаевич был в том возрасте, когда выход на пенсию был главным ближайшим и желанным событием в его службе. Воинская пенсия была для него тем заветным маяком, который светил ему среди всей этой беспросветной ежедневной рутины ответственности за нас, ничего ещё не видевших в жизни, молодых идиотов. Рюмка, другая были для него своеобразным допингом, который позволял ускорить бег времени и приблизить хотя бы чуть-чуть то благословенное время, в котором не будет ни начальства, ни курсантов – ничего, что могло бы обернуться для него какой-нибудь непредвиденной гадостью. Даже то, что он не доработает с нами до нашего выпуска, не останавливало его в мечтах о заслуженном отдыхе. Беда пришла неожиданно! Приказом Министра обороны СССР утверждался новый порядок исчисления выслуги лет для военнослужащих всех родов войск. Этот порядок перечёркивал всю ту стройную систему жизни, которая была спланирована нашим командиром на ближайшую перспективу. По новым правилам выход на пенсию откладывался для него на два года! Это была его личная катастрофа! Если раньше командир выпивал от скуки или по привычке, то в этот раз он пил с горя! Причём в этом случае количество алкоголя, выпитого им, было огромным! Только море водки могло бы залить трагический пожар в его душе! В этот раз он не стал вызывать подвахтенных для того, чтобы его доставили домой. Он самостоятельно вышел из помещения Экипажа №2 и совершил обходной манёвр, пытаясь выйти из Училища незамеченным. На его беду, решётка поваленного забора, занесённая снегом, сыграла роль капкана, в который угодила нога нашего командира. Никаким образом ему не удавалось освободиться из ледяного плена. И, когда запас матюгов и проклятий, не дав никаких положительных результатов, иссяк, то он в отчаянии уселся на проклятую решётку и заплакал. Дежурный по роте вместе с подвахтенным сумели извлечь его из этой западни, но душевные и физические силы командира иссякли, и он уснул на руках пришедших на выручку курсантов. Чтобы облегчить доставку командира в роту, была использована тачка с надписью «ЛМУ стадион», на которой возили песок, которым посыпали лёд на дорожках Училища. Усадив командира с ногами в эту тачку, сложив ему руки на коленях и водрузив на его голову военморовскую фуражку, курсанты под покровом темноты доставили отца-командира в его кабинет и там устроили его на ночлег. Дневальные периодически навещали командира и охраняли его тревожный сон. А утром командир как ни в чём не бывало давал распоряжения дежурному по роте, и о досадном происшествии, приключившимся с ним накануне, никто не вспоминал. Рота продолжала жить своей привычной повседневной жизнью!

XLIV.