Морена. Мир Викариума

– Вилена, – обхватил ее за талию, – что с тобой? Тебе плохо? – она мотнула головой.

Было так странно наблюдать, как из властного надменного тирана, он превратился в заботливого мужчину, как обеспокоено метались его глаза, ища подтверждения, что с ней все хорошо.

– Эдгард, – она нежно провела по его руке, – все в порядке. – он перехватил ее руку и поцеловал. Вилена посмотрела на него с таким обожанием, что кажется даже воздух пропитался им. Вилард так же смотрел на меня.

– Может представите девушку? – Вилена перевела на меня взгляд.

– Морена, моя невеста.

Рука моей “ мамы”, не могу это осознать, сжимается в кулак.

– Морена? А кто твои родители?

– Они были обычными магами. Жили мы уединенно в глубинке.

– Жили? А что случилось?

– Их больше нет.

Голова идет кругом. Мы планировали крупномасштабное спасение Вилены, а оказалось, что спасать то никого и не нужно. Она вполне здорова и счастлива.

– Вилена, скажите, а как так получилось, что вы живете как видимо вполне счастливо, но все думают, что вы мертвы. Есть же закон об уничтожении сирен?

– На этот вопрос лучше отвечу я. – Эдгар закидывает ногу на ногу. – Я долго разрабатывал отмену этого закона. Создать его оказалось легче, чем отменить.

– Морена, – перебила его мама, – от куда у тебя медальон?

– Мама подарила. Вы извините, – я знаю куда она клонит, но я пока не готова к признаниям. И что я скажу: “Здравствуй мама, я твоя дочь?” – мы с Вилардом устали с дороги. Можете показать нам нашу комнату.

Вилена ведет меня в другое крыло. Этот замок бесконечный, тут явно нужна карта. Входим в не менее потрясающую комнату, в черно белых тонах. Вилена извинившись уходит.

Вилард выглядит потерянным. Я никогда его таким не видела. Я вижу чего ему стоило встретиться с отцом. Он расстегивает пуговки на рубашке, открывает балконную дверь, вдыхает полной грудью освежающий морской воздух. Обнимаю его за талию и заглядываю ему в глаза.

– Ты в порядку? – под рукой бешено колотиться сердце. – Если хочешь, можем уехать. – он смотрит в даль, но видно, что его мысли очень далеко. – Вилард…– сердце болезненно сжалось. Мы с ним так сроднились, стали одним целым, что сейчас переживаем одну боль на двоих.

– Морена, понимаешь…Я ведь должен его ненавидеть. По его вине умерла мама, но не могу себя заставить. И хуже всего, я начинаю его понимать. Если бы я должен был отказаться от тебя я бы тоже не смог. – крепче сжимаю его в объятьях и целую в грудь.

– Ты никому ничего не должен! Твоя мама ведь любила его?

– Да.

– Если это так, я думаю, она бы не хотела, чтобы вы враждовали, ненавидели друг друга. Я бы на ее месте не хотела. Прошлого не вернуть. И судить мы никого не можем. Я вообще думаю, что судить другого человека может только тот человек, не совершивший ни одной ошибки, не сделавший не одного неправильного поступка. А таких нет. Я думаю, что его и так каждый день мучает чувство вины, а самый строгий судья, это ты сам себе. Просто хочется мира и покоя. Мы с тобой были на гране смерти, там, когда сражались с гаками, я мысленно попрощалась с жизнью. После этого происходит переоценка ценностей. И сейчас, мы будем просто жить, дорожа каждым прожитым мгновеньем.

– Да, ты права.

– Иди, поговори с отцом, наедине, без упреков, просто, как сын с отцом.

– Хорошо.

С смотрела из окна на разбивающиеся о скалы волны. Какое чудесное место и до крестной, Вирявы не далеко.

Я окунулась в воспоминания. Мысленно я уплывала далеко, в место, где была голубая лагуна, так полюбившаяся мне.

Из раздумий меня вырвал неуверенный стук в дверь. На пороге стояла Вилена, белая, как полото.

– Можно?

– Да, конечно, проходите. – отхожу, ее вперед. Садимся на белый диван. Я жду, когда она начнет говорить. Видимо тревога совсем ее поглотила, она соскочила и начала мерить комнату быстрыми шагами. Мне было странно смотреть на свою повзрослевшую копию. Вилена, явно переживала, мне стало жаль ее, но я не знала с чего начать. Наконец она решилась, опустилась на диван рядом со мной, с видом приговоренного человека.

– Ты говорила, что этот медальон передала тебе мама? – она теребила платок в руках.

– Да.

– И то, что ты жила в уединенном месте?

– Да, говорила.

– Спрошу прямо… ты сирена?

Вот оно решение, которое я должна принять. Оставить все как есть? Или сказать, что я ее дочь? Я, трясущимися руками тянусь к медальону, внешность, снимаю. Золотистые волосы падают на плечи. В глазах Вилены неверие, потом радость.

– Ты моя дочь! – она тянется ко мне руками, желая обнять. Смущенно киваю.

Это так странно… Я вижу эту женщину в первый раз, но почувствовала от нее что- то родное, до боли знакомое.

– Морена, доченька. -она утыкается мне в шею, и по ней катятся горячие слезы. – Я не знала, что Елены и Нейда нет в живых. Мне очень жаль. Я их так любила, они были мне -хорошими друзьями, единственными.

– Я тоже по ним скучаю, но уже смирилась. Для меня они были заботливыми, любящими родителями.