Мореплавания Солнышкина. Повести

- Ну, мистер Стёпка, десятка долларов я, конечно, не пожалею! - Хапкинс великодушно улыбнулся.

- А если очень интересное?

- Ну, сто долларов! - расщедрился директор торговой фирмы. Да и стоило ли скупиться со старым знакомым!

- Ну, а если очень, очень интересное?

- Ну, на тысяче, наконец, сойдёмся! - воскликнул Хапкинс: зря артельщик, наверное, не хвастает.

- Посторонись! - раздался вдруг крик, и Солнышкин пролетел мимо разговаривающих на громадном ящике.

- А если это будет более чем интересно? - приблизился к Хапкинсу артельщик.

- Вы станете моим компаньоном, - с усмешкой сказал Хапкинс.

Артельщик повернулся лицом к лежащему на льдине солнцу и приоткрыл фуфайку.

Сунув внутрь нос, доктор Хапкинс покачнулся и прошептал:

- Нью-Йорк! Сан-Франциско! Рио-де-Жанейро!

На груди у артельщика в целлофановом мешочке сверкнула жемчужина, равной которой не видел весь мир!

- Ну что? - спросил артельщик. - Сколько вы назовёте теперь?

- Дайте подумать! - сказал Хапкинс, и глаза у него хитро блеснули. Ни за какие такие штуки он платить не привык. Доктор всегда находил способ опустить их в свой карман совершенно даром.

СОЛНЫШКИН ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ

Утро встретило команду «Даёшь!» отчаянным морозом. Пар валил изо рта такими клубами, что ими можно было жонглировать. Стоило только зазеваться, и носы хрустели, как леденцы, а уши трескались, как морозные стёкла. Поэтому все работали с особенным усердием, и, когда Солнышкин поднялся наконец на палубу отдохнуть, большая часть груза лежала уже внизу.

Моряков и Полярников не уходили ни на минуту.

- Надо торопиться! - кричал Полярников. - К вечеру может разыграться пурга!

«Надо торопиться», - тревожно подумал Солнышкин и оглядел горизонт.

Солнце словно примёрзло хвостиком к льдинам и, сердясь, становилось всё красней и красней. Вокруг него вертелся и насмешливо посвистывал ветер.

Маленькие пингвинчики сбивались группками и, как второклашки, толкали друг друга в бока, пробуя согреться. Но ни одного «императора», которого Солнышкин мечтал привезти для Дворца пионеров, здесь не было.

- Ничего, за ледником их тысячи! - решил Солнышкин, потирая нос.

Он взглянул на бронзовый компас. Стрелка неуверенно клонилась из стороны в сторону.

«Колеблется старик», - подумал Солнышкин. Но впереди ярко горел величественный голубой ледник, а три вершины свысока смотрели прямо на Солнышкина: решится или нет? И Солнышкин вышел в путь.

«Хе-хе, интересно, - подумал съехавший на ящике Стёпка, - интересно, куда это он смотрит? Что он там разглядел?»

И решил не отставать. Не будь Солнышкина, вряд ли у него на груди покачивалась бы сейчас жемчужина. И артельщик двинулся за ним.

Снег так скрипел под ногами, что ни тот, ни другой не заметили, как за ними отправился в путь ещё один искатель удачи. Он был в тяжёлой волчьей шубе. Ни Солнышкин, ни пингвины его, видимо, не интересовали. Но с артельщика он не спускал маленьких шакальих глазок.

Сверкал снег, все трое быстро удалялись от парохода и становились похожими на больших чёрных пингвинов.

ДАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, РУКУ

Солнышкин бежал вперёд, как лёгкий маленький паровозик. Пар отлетал от него вправо, потому что слева, с океана, дул сильный ветер. Но скоро «паровозик» стал странно подпрыгивать и отбивать ногами «летку-енку». Треща на морозе, перед ним вырастали глыбы льда. Они сверкали и переливались цветными огнями, будто доказывали, что им тоже можно дать любое имя и вовсе незачем идти далеко. Но Солнышкину были нужны настоящие вершины. Он, покрякивая, торопился вперёд и думал, какую вершину лучше штурмовать первой… Ту, что справа, он назовёт именем Перчикова, среднюю, конечно, именем Робинзона, а ту, что слева…

Солнышкин перепрыгнул через полынью и ткнулся носом в ледяную гору. Она, как волна, взлетала вверх, а где-то за ней поднимался величественный хребет с тремя вершинами. Ветер подталкивал покорителя гор и заранее трубил победу.

- Вперёд! - крикнул Солнышкин сам себе и… скатился вниз. - Ничего, плавали! - сказал он, разбежался и с ветерком, как на коньках, промчался снизу вверх. - Есть! - Он вцепился пальцами в верхушку бугра, подтянулся и приоткрыл рот…

Хребет вместе с вершинами отодвинулся километров на пять в глубь континента. А по всему белому пространству курилась позёмка, сквозь которую виднелись настоящие королевские пингвины, настоящие «императоры». Солнышкин подул на пальцы, ударил сапогом о сапог, но отступать не собирался. Жаль только, мало времени!

Он уже свесил ноги вниз, готовясь к прыжку, как вдруг за его спиной раздался голос:

- Хе-хе, Солнышкин, дай, пожалуйста, руку!

Он повернулся. Сзади него с сизыми от холода щеками цеплялся за лёд толстый артельщик. Солнышкин удивился. Артельщик тоже торопился к хребту. Он протянул руку, и Стёпка, взобравшись, пропыхтел:

- Я с тобой, Солнышкин!

- К хребту?

- Да! - кивнул артельщик.

В последнее время он проявлял, хе-хе, удивительную заботливость и внимание.

- Тогда быстрей! - крикнул Солнышкин.

Они свесили с бугра ноги, и вдруг сзади опять раздался голос:

- Гив ми е хэнд!