Мореплаватели XVIII века

17 января Кук и Кларк стали на якорь в бухте, носившей туземное название Кеалакеакуа. Сразу же отвязали паруса, сняли реи и стеньги. Корабли были наводнены посетителями и окружены пирогами, а на берегу собралась бесчисленная толпа любопытных. Никогда раньше Кук не наблюдал подобного оживления.

Среди вождей, явившихся на «Резольюшен» англичане вскоре отметили юношу, по имени Пареа. Его называли «жакани», но что означало это слово – какой-то сан либо степень родства с верховным вождем, – установить не удалось. Во всяком случае он пользовался большой властью над простым народом. Получив подарки, он привязался к англичанам и оказал им немало услуг.

Во время первого пребывания на Гавайских островах Кук

пришел к убеждению, что их жители мало склонны к воровству; но на этот раз он изменил свое мнение. Многочисленность давала им тысячу возможностей красть всякие мелочи и заставляла их думать, что англичане побоятся наказать воров. Наконец вскоре стала несомненной подстрекательская роль вождей, так как у них видели многие украденные вещи.

Пареа и другой вождь, по имени Канеена, привели на палубу «Резольюшен» худощавого старика Коа, тело которого было покрыто какой-то белой сыпью, вызванной неумеренным потреблением «кавы». Это был жрец. Очутившись перед Куком, он набросил ему на плечи принесенный с собой красный плащ, с очень серьезным видом произнес длинную речь и вручил в подарок поросенка. Впоследствии, увидев на всех идолах такую же ткань, англичане поняли, что жрец совершил обряд обожествления. Они пришли в большое изумление от того поклонения, каким гавайцы окружили капитана Кука. Значение всех обрядов поняли только гораздо позже, благодаря исследованиям ученого миссионера Эллиса. Мы вкратце приведем собранные им интересные данные. Они помогут понять последовавшие события.

Согласно старинному преданию, некий Роно, живший в эпоху одного из древнейших вождей Гавайи, в припадке ревности убил свою жену, которую нежно любил. Обезумев от скорби и сожаления по поводу совершенного им злодеяния, он стал носиться по острову, вступая в драку и убивая всех встречных; затем, утомившись, но не насытившись кровью, он покинул родину на пироге, пообещав когда-нибудь вернуться на плавающем острове и привезти с собой кокосовые пальмы, свиней и собак. Эта легенда послужила темой для народной песни, и жрецы придали ей религиозный характер, причислив Роно к сонму богов. Веря в предсказание, островитяне из года в год с бесконечным терпением ожидали возвращения Роно.

Не интересно ли сопоставить эту легенду с той, в которой рассказывается о мексиканском боге Кецалькоатле, который был вынужден бежать от гнева более могущественного божества и уплыл в челноке из змеиной кожи, пообещав тем, кто его сопровождал, что когда-нибудь он вернется вместе с их потомками на родину?

Когда показались английские корабли, верховный жрец Коа и его сын Оне-Ла заявили, что это сам Роно исполнил свое обещание. С тех пор для всего населения острова Кук стал настоящим богом. Встречая его, туземцы падали ниц, жрецы обращались к нему с речами и молитвами; его обкуривали бы ладаном, если бы на Гавайи существовал такой обычай. Командир ясно сознавал, что за всем этим кроется какая-то тайна; но совершенно не понимая, в чем дело, он решил, ради удобств своих матро-

сов и ради блага науки, использовать загадочные обстоятельства, которых не мог объяснить.

Ему приходилось мириться со всякого рода церемониями, казавшимися по меньшей мере смешными. Так, однажды его повели к «мораи» – прочному каменному сооружению, имевшему в длину сорок аршин и четырнадцать аршин в вышину. Хорошо утоптанную вершину холма окружала деревянная балюстрада, а к ней были подвешены черепа пленных, принесенных в жертву божеству.

У входа на помост стояли две большие деревянные статуи с уродливым, напоминавшим маску лицом, с туловищем, завернутым в красную ткань; на голове возвышался длинный обрубок дерева, вырезанный в форме перевернутого конуса. Кoa в сопровождении капитана Кука взошел на какое-то подобие стола, под которым лежали кучи плодов и разлагающийся труп свиньи. Тогда человек десять островитян приблизились торжественной процессией; принесенную ими живую свинью они вручили командиру, а кусок ярко-красной ткани накинули ему на плечи. Затем жрецы спели несколько религиозных гимнов, между тем как все присутствующие благочестиво простерлись перед входом в «мораи».

После ряда других церемоний – их описание потребовало бы слишком много времени – командиру преподнесли зажаренную в печи свинью, а также плоды и служащие для изготовления «кава» корни.