Морф

— Ты мой союзник. Ты больше, чем мой брат, и ты должен знать, зачем я здесь.

— Тебе не следует убивать их, — прошелестел Фиальван.

— Морфы будут убиты, и твой дух упокоится под сводами Крипты, — упрямо сказал Хаэлли.

— Ты не должен это делать, — сказал союзник и вздохнул, — смотри внимательно.

Казалось, ничего не произошло, ничего не изменилось. Все те же кривые стволы акаций плавали в потемневшем, налившемся ночью воздухом. Хаэлли моргнул — но в то мгновение, когда поднимал веки, уже знал, что рядом стоит он.

— Это я, — коротко выдохнул Фиальван и протянул руку.

Хаэлли молча пожал ее — совершенно живую, теплую, крепкую. На удивление уже не осталось сил.

— Я полагал, что твой дух все еще во мне, — буркнул он, разглядывая союзника, — может, объяснишь, что происходит?

Фиальван несмело улыбнулся, прошептал:

— Как ты думаешь, для чего я здесь, да еще в своем прежнем облике?

Хаэлли неспешно обошел его вокруг, разглядывая. Все же что-то было не так в Фиальване, но что?

«А-а, да ведь он выглядит так, как в день заключения нашего союза», — подумал эльф, — «одежда, ритуальные косы… Совсем не так, как выглядел перед нашим последним походом».

— И ты совершенно прав, я создал свой облик именно таким, каким мне хочется его помнить, — Фиальван привычным жестом сложил на груди руки, — дело в том, Хаэлли, что мы с тобой попали как раз туда, куда уходят наши соплеменники после смерти. Смешно, да? Игра Случая, иначе не назовешь. Мир, продавивший оболочку нашего прежнего мира, есть новая жизнь умерших эльфов, а те, кого мы называли морфами, есть никто иной, как…

— Как эльфы, умершие у нас и заново родившиеся здесь?

— Я верил, что ты поймешь, — Фиальван тепло улыбнулся, — и именно поэтому ты не должен убивать их. Разве можешь ты поднять руку на тех, в ком духи твоих предков?

— Но приграничье все равно должно быть уничтожено.

— Его можно убрать иными способами, — мягко заметил Фиальван, — вовсе не так, как ты запланировал.

— Уж как получалось, — фыркнул Хаэлли, — а что будет с тобой, если я все-таки уничтожу приграничье?

— Ничего, — Фиальван пожал плечами, — не забывай, что я все еще пребываю в тебе. Когда ты умрешь, я окончательно перейду в новый мир. Не в приграничье, а туда, где буду рожден заново.

— Угу. Понятно.

— Ты не должен убивать тех, в ком живут духи наших предков, — повторил Фиальван, — а теперь прости, но я тебя оставлю.

И он исчез, оставив после себя легкое розоватое свечение. Хаэлли выругался.

Нет, где-то в глубине души он ждал подвоха, но, наверное, все-таки не такого. Только представьте себе: морфы стали вместилищем душ умерших эльфов. Ну не бред ли? С другой стороны, Хаэлли ни на миг не усомнился в том, что беседовал именно с Фиальваном. Попытайся морф принять облик союзника, Хаэлли сразу бы отличил подделку; в этом-то и все волшебство военного союза — чувствовать своего вечного напарника так, как будто он с тобой единое целое. Сейчас, во время разговора с Фиальваном, это чувство вернулось.

Хаэлли мрачно оглядел окружившие его акации, как будто именно они были повинны в происходящем. Затем нащупал рукой сумку с видящими. Всевеликая Миенель-Далли! Но если морфы есть вместилище духов эльфов, тогда все, что ему сейчас остается — это повернуться и уйти. Да, просто уйти. А что делать с приграничьем — то пусть решают маги авашири. Или жрецы из Великого леса. Он не должен причинять вред тем, кто раньше был такими же эльфами… Ведь эльфы — чисты и принадлежат свету, не так ли?..

Глава 16. Pandemonium

В это было трудно, почти невозможно поверить, но — такова жизнь. Хаэлли сбежал, бросил меня одну посреди этого огрызка чужого мира. Охр знает, что творится в пресветлых мозгах эльфов, но в том, что им больше не стоит доверять, я уже убедилась. Ушастый дал деру, ничего не объяснив — вот и думай теперь, что он собрался предпринять дальше: то ли просто ушел, махнув рукой на морфов, то ли раскладывает среди начерченных на земле рун свои колбы с глазами.

…Я поймала себя на том, что топчусь на месте, обхватив себя за плечи руками, и при этом почему-то тихо поскуливаю, как побитая собака. Хаэлли, Хаэлли… Как же так? Почему? И что ты задумал?

Надежда на то, что зеленоокий эльф вернется, таяла вместе с последними бликами вечерней зари. Слабый ветер приносил запах гари, и на зубах что-то противно скрипело — то ли пепел, то ли пыль. С наступлением сумерек заметно похолодало, я застегнула на груди куртку, но этого казалось мало. Ах, да. Умертвие мерзнет не столько от холода, сколько от голода — и я, порывшись в сумке, добыла сухарь, доведенный в замке Штойцев до состояния камня.

Хаэлли, провались он в охрово царство, сбежал. А я ведь надеялась — до самой последней минуты — что он поможет мне все исправить, вытащить Шерхема и спровадить тварей. Как я могла ошибаться настолько?

Я бросила тоскливый взгляд на замок, застывший черным страшилищем на фоне тлеющей кромки неба. Что я одна сделаю? Впору повернуть обратно и забыть обо всем, что случилось.