Морф

— Возможно, не буду отрицать. Когда о прошлом мало известно, о нем можно говорить и писать что угодно. Вряд ли кто опровергнет.

— Ну, а на что она похожа?

Хаэлли помолчал минуту, раздумывая.

— Белоснежные нерукотворные своды. Немного осыпавшийся вход, сложенные уже эльфами широкие ступени из такого же белого мрамора. Я никогда не был внутри, Ирбис, это удел хранителей и верховного жреца, так что много тебе все равно не смогу рассказать. Но когда приближаешься к ней… Невозможно описать, что при этом чувствуешь, слов не хватает. Это похоже на погружение в слепящий свет, исцеляющий свет.

— Что, таки светится она? — со слов Хаэлли моя неуемная фантазия мгновенно нарисовала белое яйцо посреди эльфийского леса, источающее сияние как магический амулет.

— Нет, конечно же, нет, — и эльф тихо рассмеялся, — сияние… внутри каждого, кто приближается к ней.

— А с чего вы взяли, что в Крипту возвращаются духи эльфов? Жрец сказал?

— Твоя ирония неуместна, — голосом оскорбленной невинности заметил Хаэлли, — было достаточно свидетельств того, как, приближаясь к Крипте, мои сородичи слышали голоса ушедших родственников.

— А, вот как, — пробормотала я и подумала о том, что все-таки нельзя быть такими легковерными. Тот же верховный жрец может сидеть внутри Крипты и радовать подвластных ему эльфов родными голосами. Таких людей иногда можно встретить на ярмарках.

— Ты не веришь, да? — Хаэлли остановился так резко, что я ткнулась носом ему в плечо.

— Если честно, то не совсем, — я быстро восстановила дистанцию. Каждое прикосновение эльфа безжалостно напоминало мне о том, кто я. Умертвие, ходячий труп.

— Я только дважды приближался к белым стенам Крипты, — взволнованно сказал он, — это на самом деле необычное, божественное место, которое Миенель-Далли подарила своим детям. Когда-то… — тут он торопливо принялся развязывать тесемки на рубахе, — когда-то я попался в зубы твари извне, и невзирая на всю нашу магию, мое тело походило на тело собранного по кускам зомби. Сплошные рубцы. И я приблизился к Крипте… Дай руку, не бойся.

Я моргнула, когда его пальцы сомкнулись у меня на запястье. Ощущение изумительной, гладкой кожи под пальцами, противное покалывание, медленно поднимающееся от ладони к плечу… И тонкие, словно от бритвенных порезов, шрамики. Это все, что осталось на теле эльфа после неравной схватки.

— Охр, — выдохнула я и принялась трясти рукой, надеясь вернуть ей чувствительность.

— Теперь веришь? — эльф спокойно приводил одежду в порядок.

— Наверное. Не знаю, — я опустила глаза, — к сожалению, мне не доведется испытать вашу Крипту на себе.

— Твой дух уже на пути к ней, — непонятно обронил Хаэлли, — ну что, идем?

Я молча зашагала следом. Идти по лесу с эльфом было сплошным удовольствием: ведомый своим чутьем, Хаэлли продвигался вперед самыми безопасными и удобными тропами, так что под конец у меня сложилось ощущение, что это не Хаэлли выбирает дорогу, а сам лес послушно расстилает ее перед ним.

— Ну, а у орков тогда что? — спросила я, чтобы не брести в безмолвии. Тишина — прекрасная почва для самых мрачных мыслей и предчувствий.

Хаэлли неопределенно пожал плечами.

— К чему тебе?

— Все-таки под сердцем ношу… кусочек.

— Вряд ли он из Крипты, — пробормотал Хаэлли, — но тут уж я ничего сказать не могу. Если мы толком не знаем, что такое наша Крипта, то откуда нам знать, чем в свое время обзавелись орки?

— Шерхем говорил, что магия орочьей Крипты темная…

— Разумеется, темная, если позволяет поднимать мертвецов. Поверь, это чересчур мерзкое занятие…

— Верю, — легко согласилась я, — но все равно, узнать бы, откуда все эти крипты появились.

— Вряд ли получится, — усмехнулся Хаэлли и умолк, думая о своем.

Я тоже прикусила язык, но молчание тяжелым грузом легло на плечи. Хвала Хайо, мы избавились от Гверфина, но оставался еще Шер. Мне очень, очень хотелось верить в то, что его не убили, не замучили до смерти. Но тогда… как убедить Хаэлли в том, что лекарь тоже должен покинуть приграничье до того, как начнется разрушающее действие эльфийских талисманов?

***

Я уныло брела вслед за эльфом. Светало. По земле стелился туман, и казалось, что идем мы по колено в простокваше. Среди древесных крон возились птицы — и ночной мир неясных шорохов спешно уползал прочь, вытесняемый звонкими трелями.

Внезапно эльф остановился — я чуть не врезалась ему в спину. Еще мгновение — и Хаэлли неуловимым, текучим движением ушел вбок, под защиту корявого дуба. Что-то мерзко кольнуло в бок, толкая вперед, и я уставилась на почерневший наконечник эльфийской стрелы, вылезший из-под правого подреберья. Охр.

А Хаэлли уже исчез из поля зрения, растворился в летней зелени как капля малинового сока в воде — чтобы еще через несколько секунд выкатиться обратно, почти мне под ноги.