Морф

Как, оказывается, все просто. Мне не нужно было зубрить магические формулы и проводить годы, зарывшись в пыльные книги или согнувшись над пяльцами. Освободи узника, Ирбис Валле, и он сделает все, чтобы жизнь вернулась в твое тело. Наверное, он какой-нибудь знатный эльф, если дает такие обещания. И скорее всего как две капли воды похож на Хаэлли: зелень в глазах, светлые, почти белые волосы, гладкая кожа. Нечеловечески правильные черты лица. А господин некромант, оказывается, тот еще красавчик! А на вид и не скажешь, что отпетый мерзавец… И Гверфин тоже фрукт еще тот, достойная смена папочке подрастает. Как же обманчива внешность: ведь, глядя на Штойца, никогда и в голову не придет, что он… вот такой.

Рассвет незаметно прокрался в мою спальню, разочарованно скользнул по застланной постели, заставил искриться бусины, рассыпанные по столу. Я не ложилась сегодня, всю ночь занималась поисками решения непростой задачки под названием «вызволи эльфа из темницы». К утру решение пришло как бы само собой, и я тут же занялась его воплощением в жизнь. Вся беда в том, что частью моего гениального плана был Гверфин, и от этого мне становилась как-то гадостно и мерзко на душе. Я старательно давила нежную поросль угрызений совести: в конце концов, Гверфин ясно дал понять, что заодно со своим папочкой-извергом. А мне, охр возьми, вовсе не нравилось, что эльфа, создание света, подвергали чудовищным пыткам. Правильным будет освободить его.

…В дверь деликатно постучали.

— Ирбис? Ирбис, ты там?

— Да, там, там, — проворчала я, — милости прошу.

На пороге, как и следовало ожидать, неуверенно топтался Гверфин. Чистенький, аккуратненький, в то время как в подземелье заперт ни в чем не повинный эльф. От этой мысли захотелось основательно начистить юнцу физиономию — в соответствии со всеми уложениями боевых магов.

— Ты не спустилась к завтраку, — осторожно сказал Гверфин, блестя глазами — с тобой все в порядке?

Я опустила на стол вышивание, повернулась к нему и сухо ответила:

— В порядке. Все просто отлично. Мне тут… э-э-э, мысль одна интересная в голову пришла, тороплюсь ее закончить, чтобы не забыть.

— А-а, — протянул паренек, — может быть, на воздух выйдешь? Какая-то ты совсем синяя с утра.

— Ну, что поделаешь, умертвие все-таки, — съязвила я, — думала, что ты уже привык. Если не жалко, пусть мне еды принесут сюда, а?

— Конечно, принесут, — Гверфин закивал и исчез, аккуратно притворив за собой дверь.

А я все шила. И шила. И шила.

Я должна была закончить начатое к вечеру. Потому что Арнис Штойц мог вернуться и помешать, потому что мне надоело ходить недоделанной мертвечиной. Хайо, мне еще никогда не хотелось жить так, как сейчас! Раньше была тоска по невозвратно утерянному, а теперь, когда сверкнул солнечный зайчик надежды, я только и мечтала о том, как войду в Великий лес в компании освобожденного эльфа, и как меня подведут к их… как там ее… Крипте, что ли? А потом мое сердце забьется вновь, и я стану живой, настоящей Ирбис Валле. Я даже простила свою ледяную семейку. Охр возьми, когда я стану живой, то обязательно поеду в Изброн, и мне снова откроет Мырька… Я взбегу по лестнице, ворвусь в кабинет к отцу, а потом… расцелую его, и просто буду счастливой, даже если он и отчитает меня за неподобающее для магов холода поведение.

— Хайо, помоги мне, — прошептала я, прижимая к груди готовый талисман.

Заклятье, заложенное в него, получилось невероятно сложным. Условие за условием, разрушительный цикл, инициированный компонентой огня. Но если сработает, как надо — и эльф окажется на свободе, и я останусь как бы не при чем. Именно «как бы» — потому что все ошибаются, и я могла вышить заклятье с ошибкой, которое сработало не совсем так, как нужно. А главная роль в предстоящем спектакле отводилась старине Гверфину, который — хороший мальчик — уже занял привычное место на своей стене и пялился куда-то на горизонт.

Глубокий вдох. Выдох.

Я положила талисман в карман. Он получился небольшим, легко умещался на ладони, и при этом был приятно-тяжелым и очень пестрым. Камней я туда не пожалела: и огненный агат, и сердолик, и гелиодор, а по кромке — сенгилитовые бусинки, песочно-коричневые, в прожилках… В общем, загляденье просто, хотя в интернате такое бы не одобрили.

Ну-с, Гверфин, прости меня — но теперь твой ход.

…Он стоял на стене и смотрел вдаль, но как только заслышал мои шаги, переключил внимание на мою скромную персону.

— Привет.

— Привет, — я через силу улыбнулась, — отца высматриваешь?

— Нет.

Гверфин заложил руки за спину и принялся ходить туда-сюда, как будто над чем-то раздумывая. Розовый закат играл на его смуглой коже, отражался огненными искрами в глазах — а я вновь с тоской подумала о том, как обманчива внешность, пусть и благородная.

— Ты сердишься на меня, — внезапно заключил маг, останавливаясь, — ты злишься оттого, что я не могу рассказывать тебе многих вещей.

— Пустяки, — я насторожилась. Неужели он сейчас плавно съедет на обсуждение эльфа в подземелье? Но, конечно же, Гверфин был твердым орешком.