Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Если бы не вестернизующее влияние эллинизма, в этом регионе, - сначала в Передней и Центральной Азии, а затем и шире, значительно шире, - развернулся бы бон, захватил бы примерно те же области, что ныне ислам, и в соответствии с характерами придерживающихся его народов был бы достаточно агрессивен - так сказать, добавочно агрессивен. Европа была бы окружена боном, и есть основания полагать, что тогда судьба европейской цивилизации в Средние века и позднее была бы значительно более суровой, нежели в условиях противостояния исламу. Чтобы понять это, надо смотреть не на современный бон - локально распространенный и очень мирный, окрашенный в колер близкого к нему регионально буддизма, а представить себе тот же бон в мусульманской окраске, охвативший те же народы, что ислам сегодня. Магический элемент в боне значительно сильнее, чем в исламе, и то, что могло бы развиться из бона, будь он мировой религией, было бы значительно более мощным, чем порождения суфийской мудрости. При этом бон по своей сути совсем не вестернизо ванная религия, и сопротивление импульсам, исходящим из Европы, было бы со стороны бона гораздо более сильным, чем современный исламский фундаментализм. Многие идеи, сейчас ассоциируемые преимущественно с индийскими религиями, на деле имеют иной источник. Например, есть серьезные основания полагать, что идея бесконечно повторяющегося времени, “колеса времени”, есть идея исходно родственная источникам религии бон, в несколько измененной форме заимствованная затем, в частности, буддизмом махаяны.

Нынешнее “миролюбие” бона есть лишь временное состояние. В период противостояния буддизма и бона в Тибете сторонники бона, случалось, вырезали тысячи буддистов, сжигая храмы и все буддийские книги. Сами по себе такие действия не являются чем-то исключитель ным и, например, в истории христианства таких историй множество. Надо только заметить, что по своему типу бон - не религия “буддийского” круга, у нее совсем иной характер, хотя современный бон при поверхностном рассмотрении почти неотличим от буддизма. Бон мимикрирует под буддизм примерно с XI в. - тогда были временно отменены кровавые жертвоприношения. Бонцы создали тексты, подобные буддийским сутрам, по примеру буддистов сочинили трактаты о “метафизике”. Исследователь бона отмечает, что в этих текстах “чувствуется очень часто непонимание тех проблем, которые в свое время выдвигались буддистами” (Кузнецов, 1998, с. 324). Мимикрия эта поверхностна - в северных районах Тибета сохраняется традиционный бон с его ритуалами, кровавыми жертвами и проч. С “живым боном” встречался Ю.Н. Рерих, который описал его следующим образом: “Существуют два течения религии бон: первое отличается поклонением силам природы и сопровождается ритуалами шаманизма, некромантией и иногда жертвоприношениями (ныне вместо людей в жертву приносят овец, коз, а также изображения святых); второе представляет собой реформирован ный бон, или бон, приспособившийся к буддизму” (Рерих, 1982, с. 218). Если буддизм понимает добро как недеяние и неучастие, то представление о добре в боне вполне “персидское” - добро подразумевает борьбу за правду и справедливость, и методы этой борьбы могут быть любыми. Вопрос о пригодности способа, которым достигается добро, в боне не стоит; все, что служит для победы добра - благо, и точка.

Конечно, опираться на рассуждения “альтернативной истории” трудно; можно полагать, что если бы не было Александра и последующего эллинизма, влияние бона не было бы подорвано и соперником христианства был бы не монотеистический ислам, а политеистический бон. Можно нечто прогнозировать о судьбе христианской Европы в таком окружении, однако все это является не более чем цепью более или менее правдоподобных положений. Эти предположения достаточно легко подвергнуть сомнению в той области, которая говорит о далеких судьбах той, альтернативной Европы и альтернативного человечества, но есть у всего этого рассуждения и довольно позитивный аспект. Именно явление ислама, являющего собой “непонятный”, “боковой” и “придаточный” отрезок всемирной истории для всех, кто видит в христианстве последнюю и самую прогрессивную стадию религиозной жизни, - именно это явление ислама в таком рассмотрении обретает свой смысл и указывает на плодотворность вестернизации. Вестернизация не является столь легким процессом, как об этом мечталось в XIX и начале ХХ века; даже за тысячи лет вестернизующего влияния традиционный Восток не становится Западом, однако и неизменным он не остается.

***