Читаем Морфология российской геополитики и динамика международных систем XVIII-XX веков полностью

Именно в 1860-x у русских авторов прорезается тревога перед включением в геополитическое поле России в качестве цивилизационного и политического центра – нерусского города, лежащего вне исторического пространства России, хотя и бывшего в веках объектом экстраверсии. Еще в 1867 г. Погодин, ссылаясь на некоего генерала, заговорил насчет скверных последствий для России от Константинополя, который способен оттянуть ее силы, и выдвинул тему проливов как внешнего доступа к России [Погодин 1876, 178]. О том же следом твердит и Данилевский: «Столица, лежащая не только не в центре, но даже вне территории государства, не может не произвести замешательства в отправлениях государственной и народной жизни, не произвести уродства неправильным отклонением жизненных, физических и духовных соков в политическом организме». Константинополь грозит произвести тот же эффект, что и Петербург, но в размерах неизмеримо больших: превратить страну в придаток выдвинутого за ее пределы города, отсасывающего из России «нравственные, умственные и материальные силы». Отсюда вывод, что «Константинополь не должен быть столицей России, не должен сосредоточивать в себе ее народной и государственной жизни – и, следовательно, не должен и входить в непосредственный состав Русского государства». Как центр Всеславянского союза он останется вне России, но войдет в обслуживающее мировые позиции славян политическое пространство. Данилевский осознал опасность управления Россией из центра, вынесенного на крайнюю периферию и грозящего разрушить российскую идентичность (хотя этот взрыв идентичности не смущал ни Тютчева, ни Герцена 1848–1854 гг., приветствовавших поход на Константинополь как шаг, за которым кончается обособленное существование России и Европы, и обе они сливаются в общем новом состоянии на едином пространстве). Однако, не очевидно, что решение, намеченное Данилевским, принесет тот результат, которого бы ему хотелось, поскольку смыслом существования России оказывается строительство Всеславянского союза с Константинополем, и ядро этого союза всё равно будет из российского географического и человеческого материала; избежать «оттягивания» русских сил в Константинополь всё равно едва ли бы удалось, так что на панславистском пространстве возникла бы борьба двух центров – борьба без явных правил в отличие, скажем, от комплементарного, гармонизированного в XIX в. «соперничества» Москвы с Петербургом.

Сравнивая проект Данилевского с проектом Тютчева, можно прийти к интересным заключениям. У обоих отсутствует чувство российского ядра от Днепра до Тихого океана, отличающее Р. Фадеева; за точку отсчета принимаются наличные границы Империи, для которой намечаются две ступени расширения. У обоих второй ступенью расширения оказывается интеграция в Россию народов Европы, не принадлежащих к ее романо-германскому ядру. Рядом со славянами тут оказываются народы (греки, румыны, венгры), «которых неразрывно, на горе и радость, связала с нами историческая судьба, втиснув их в славянское тело» [Данилевский 1991, 363]. Надо ли это читать – «превратив в этнографический материал славянской цивилизации»? Едва ли. Данилевский, похоже, сознаёт особый статус этих народов, как бы зависших между двумя цивилизациями, и даже готов к ним присоединить цивилизационно мутировавших, вестернизировавшихся славян – поляков. Вместе с венграми поляки для него – враждебный элемент, обреченный присутствовать в Союзе (на его переднем крае, впритык к Европе!) Греков и румын он готов расценивать как племена, искупающие отсутствие кровного (= лингвистического) родства с Россией – родством религиозным. Однако сам же испытывает жестокую вражду к любым попыткам возродить «греческий проект»: «новая Византия» для него – это потенциально новая Австрия с греко-румынским дуализмом, работающая на «нравственное порабощение славянства» [там же, 324]. Итак, во Всеславянский союз попадают народы переходного статуса со специфическими претензиями и, главное, способные при отстаивании этих претензий отталкиваться от России и опереться на «коренной» Запад (правда, в отличие от Погодина, Достоевского и Леонтьева он не видит возможности оборотничества самого славянства, его способности выступить враждебным России элементом, по Духинскому).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Актуальный архив. Теория и практика политических игр.
Актуальный архив. Теория и практика политических игр.

В книге собраны основные ранние работы известного политолога Сергея Кургиняна. Написанные в период перестройки (с 1988 по 1993 год), они и сегодня сохраняют высочайшую политическую актуальность.В приведенных статьях подробно разобраны вильнюсские события, события, происходившие в Нагорном Карабахе и Баку, так называемая «финансовая война», непосредственно предшествовавшая развалу СССР, гражданская война в Таджикистане, октябрьские события 1993 г., а также программы действий, вынесенные «Экспериментальным творческим центром» на широкое обсуждение в начале 90-х годов.Разработанный Сергеем Кургиняном метод анализа вкупе с возможностью получать информацию непосредственно на месте событий позволили делать прогнозы, значение которых по-настоящему можно оценить только сейчас, когда прогнозы уже сбылись, многие факты из вызывающих и сенсационных превратились в «общеизвестные», а история… История грозит вновь повториться в виде «перестройки-2».Предъявленный читателю анализ позволяет составить целостное представление о событиях конца 80-х — начала 90-х годов, ломавших всю матрицу советского государства.Составители — И.С. Кургинян, М.С. Рыжова.Под общей редакцией Ю.В. Бялого и М.Р. Мамиконян.Художественное оформление серии — Н.Д. Соколов.

Сергей Ервандович Кургинян

Политика
Преодоление либеральной чумы. Почему и как мы победим!
Преодоление либеральной чумы. Почему и как мы победим!

Россия, как и весь мир, находится на пороге кризиса, грозящего перерасти в новую мировую войну. Спасти страну и народ может только настоящая, не на словах, а на деле, комплексная модернизация экономики и консолидация общества перед лицом внешних и внутренних угроз.Внутри самой правящей элиты нет и тени единства: огромная часть тех, кто захватил после 1991 года господствующие высоты в экономике и политике, служат не России, а ее стратегическим конкурентам на Западе. Проблемы нашей Родины являются для них не более чем возможностью получить новые политические и финансовые преференции – как от российской власти, так и от ведущего против нас войну на уничтожение глобального бизнеса.Раз за разом, удар за ударом будут эти люди размывать международные резервы страны, – пока эти резервы не кончатся, как в 1998 году, когда красивым словом «дефолт» прикрыли полное разворовывание бюджета. Либералы и клептократы дружной стаей столкнут Россию в системный кризис, – и нам придется выживать в нем.Задача здоровых сил общества предельно проста: чтобы минимизировать разрушительность предстоящего кризиса, чтобы использовать его для возврата России с пути коррупционного саморазрушения и морального распада на путь честного развития, надо вернуть власть народу, вернуть себе свою страну.Как это сделать, рассказывает в своей книге известный российский экономист, политик и публицист Михаил Делягин. Узнайте, какими будут «семь делягинских ударов» по бюрократии, коррупции и нищете!

Михаил Геннадьевич Делягин

Публицистика / Политика / Образование и наука