Морфология загадки

Веселое поддразнивание является существенной составляющей жизни загадки как игры. Оно ответственно за личную вовлеченность разгадывающего в процесс. Загадка бросает вызов разгадывающему, но не его остроте ума, а умению выбрать правильный путь в испытании и выйти из затруднения так, как подобает зрелому, компетентному члену общества. Загадка провоцирует его тем, что непроизносимое может оказаться в неожиданном месте – то ли хорошо скрытым, то ли лукаво подсказываемым. Если загадка и испытывает разгадывающего как индивида – он ставит на кон свою гордость, то при этом он знает, что на выручку ему заготовлена коммунальная мудрость, родовое, а не индивидуальное, достояние. Спасительная причастность к родовому гению ценой переживания мгновенной опасности ведет к мгновенному же участию в шопенгауэрианском бессмертии: в сознании слияния с вечностью родового существования.

Загадка в некотором ограниченном значении родственна острóте в смысле Фройда: в качестве формации подмены, создающей на мгновение озадаченность с тем, чтобы тут же наградить неожиданным разрешением, приносящим радость. Ограничивает это сравнение прежде всего то, что острóта является формой индивидуального выражения, загадка же имеет место в ритуализированной коллективной веселой игре, сопровождающей выполнение общественно важной задачи. Индивидуальное поведение при разгадывании загадок оценивается по его соответствию условиям игры. В тех случаях, когда разгадывающий плохо владеет условиями игры и не узнает подходящий в данном случае путь в обход неназываемого, возникает угроза стыда. Поддразнивание, порой переходящее в жестокое осмеяние и третирование провалившегося в игре, зарегистрировано в финской традиции (Виртанен 1977b: 80 и след.). Этот аспект разгадывания отличает хорошо сохранившуюся традицию от пресной обстановки испытания индивидуальной остроты ума, как это выглядит в выродившихся традициях.

Результаты проведенного рассмотрения сформулируем в виде следующего тезиса:

(s) Народная загадка принадлежит особой культуре веселой ритуализованной игры, в которой обретается жизненно необходимое знание. Она проводит испытуемого между смешным и постыдным. Личная вовлеченность обеспечена в этой игре поддразниванием, а выход обеспечен коллективной мудростью. Веселье здесь оправдывает затруднения и испытание, которым подвергается участник в процессе обучения. При этом смех может выполнять три разные функции: 1) подбадривания в процессе загадывания загадки, 2) подтверждения преодоленной трудности (совместный смех загадывающих и испытуемого) и 3) насмешки над провалившимся.

19. В кулисах тэйлоровой сцены таится возможность установить соответствие между формальными средствами загадки и ее смысловыми предпочтениями

Наши современные представления о загадке сформированы при чтении ее собраний и во многом зависят от того, как эти собрания организованы. Если классификация построена на разгадке, как это имеет место в собраниях русских загадок, то даже установив изобилие сексуального символизма в этом жанре, не получаешь представления о его месте. Картина меняется, когда классификация произведена без внимания к разгадке, по свойствам загадываемого текста, или загадочного описания, как это обстоит у Арчера Тэйлора.