Морфы

– Только первокурсница может такими дикими глазами осматривать комнату отдыха. Но ты сильна – в первый же день её обнаружить! Неужели так устала?

Стало немного неловко. Вопрос вроде бы прозвучал совершенно без какой-либо издевательской подоплеки, но лично я услышала, что моя лень нашла это место раньше прочих мест.

– Пойдем, я тебе покажу здесь всё, – тем временем предложила Ника.

– А я не упаду? – на всякий случай уточнила я.

У краев комнаты тут был пятачок пола, но обрывался он слишком резко. Конечно, можно было подтянуть плавающую поблизости подушку и взгромоздиться на неё, но я почему-то в красках представила, как летаю на ней, навалившись пузом и беспомощно размахивая руками и ногами, и немедленно передумала.

Ника наконец всерьез удивилась.

– Нет, – наконец произнесла она. – По крайней мере, не далеко.

Очень утешает.

Похоже, на лице у меня написан весь мой скепсис, потому что Ника улыбнулась и со словами: «Смотри!» – шагнула в пустоту.

Она падала – ведь падала же? – несколько томительных секунд, а потом из колыхающегося моря подушек вверх сорвались сразу три, и победительница поймала Нику, поднимая её до моего уровня.

Конечно, в реальности я бы на это не решилась – да ни за что на свете, но во сне, во сне почему бы и нет. И я тоже прыгнула. Никаких сюрпризов – одна из проигравших подушек, по-видимому, еще не смирившаяся со своим проигрышем, не опускалась вниз, продолжая трепыхаться рядом с нами, она и поймала меня – я даже испугаться не успела толком.

– Чай, кофе? – Ника с помощью лестницы подтянула подушечку с напитками, словно мы с ней сидели за столиком в кафе, а не болтались черт знает где. Вообще она была чересчур спокойной, словно мы старые подружки и сидим на нашем обычном месте, я даже сама увлеклась этой игрой.

– А кексов можно? – и сама смутилась.

– Черничные, – Ника улыбалась. Очередная подушечка замерла рядом со мной, и я осторожно взяла один кекс. Я вообще-то довольно консервативна, и ем кексы с шоколадом или орехами, а со свежими ягодами – ни разу. А тут взяла и сразу откусила такой кусище – не прожевать. И не поговорить.

Ника захихикала и налила себе кофе из турки.

Аромат пошел такой, что я искренне позавидовала тому, кто отвечает за их выдумку в этом сне. Вот уж кому экзамен не страшен.

– Я на самом деле ужасно рада, что тебя встретила, – заговорила Ника, положив ногу на ногу. Я всё ещё боролась со своим непрожеванным куском, поэтому только бровь подняла, мол, о чем она? – Ты вот откуда меня помнишь?

Вот тут кусок в горле хоть и не застрял, но был очень вовремя. Пока я жевала, думала, как рассказать. Ника терпеливо ждала, а я размышляла, прилично ли обсуждать такие вещи. Я ведь в общем-то и не видела, как тот сновидец её убил, но сама бы я не хотела такое обсуждать с незнакомцами. Выхода, впрочем, всё равно другого не было, и я, не отрывая взгляда от своей кружки, выложила, что помню.

– О! – Ника похлопала меня по руке. – Ну надо же. А я так и думала, что ты меня не вспомнишь. Столько лет прошло. Хотя, как по мне, ты совсем не изменилась.

Я только хлопала глазами, пока Ника рассказывала мне события двенадцатилетней давности. Она рассказывала, а я вспоминала или же представляла с чистого листа – разобраться в этом было сложно. Память дошкольников ведь штука сложная, вот и я сейчас не понимала, как можно было забыть Нику. Ту самую Нику, которая умела жонглировать двумя яблоками и делать колесо – причина моей необычайной зависти. Странно, сейчас Ника выглядела лишь немного старше, а тогда мне казалось, что она недосягаема. Рыжая длинноногая подружка из моего самого повторяющегося сна.

Как оказалось, тогда Нике было всего одиннадцать, и она нечаянно провалилась в мой сон, а потом приходила раз за разом, словно заглядывала за соседкой, с которой весело и рядом с которой она выглядела куда могущественнее, чем могла даже надеяться в реальном мире. Это умение проваливаться в чужие сны через несколько лет привело её в Университет, но решилась в нем учиться она не сразу. Её вполне устраивало и такое «заглядывание» в чужие сны, всерьез что-то учить и сдавать ей не хотелось.

Мне до ужаса захотелось посмотреть в зеркало – неужели с тех пор я настолько не изменилась, что Ника так легко меня узнала? И спрашивать было стыдно. Вместо этого я спросила:

– А ты всё ещё умеешь делать колесо?

Ника снова захихикала.

– О да, Ольчик, умею!

Только мама в детстве, до пятого класса, не дольше, да еще Ника звали меня так. По телу расползлось тепло. Хотя, может, тут дело было в выпитом чае – он был крепкий и ароматный, самое то для посиделок, согревает и руки, и нутро.

Удивительное дело, я не вспоминала об этом сне так долго, и сейчас не могла понять, как же я справлялась, когда моя взрослая подружка перестала приходить. Зато родители, наверное, вздохнули с облегчением – снящиеся или выдуманные друзья взрослым никогда не нравились.