Морис

— Этак никакой дом долго не протянет. И ты, Морис, вскоре обнаружишь, что у тебя не осталось никого из прислуги.

— Пусть лучше слуги разбегутся, чем к моим гостям будут относиться как к школьникам.

— К школьникам! Ишь ты! Да он и есть школьник.

— Мистер Бэрри уже поступил в Вулвич, — коротко бросил Морис.

Тетя Ида фыркнула, а мисс Тонкс метнула в него полный уважения взгляд. Остальные не слышали, увлеченные судьбой бедной миссис Дарем, которую теперь ожидал лишь вдовий дом. Потеря самообладания сделала Мориса крайне счастливым. Через несколько минут к ним присоединился Дикки, и Морис встал, приветствуя свое божество. Волосы Дикки теперь были прилизаны после ванны, а грациозное тело спрятано под одеждой, но все равно он оставался необычайно красивым. В нем чувствовалась какая-то свежесть, словно он явился с цветами, он казался скромным и очень милым. Когда он извинялся перед миссис Холл, его интонация заставила Мориса вздрогнуть. И это тот самый ребенок, которого он не хотел опекать в Саннингтоне! Гость, чье прибытие накануне вечером он рассматривал как докуку.

Страсть, покуда она длилась, была так сильна, что он поверил в то, что в жизни наступил перелом. Он отменил все встречи — как в былые дни. После завтрака он проводил Дикки к дяде, держа его за руку, и взял с него обещание прийти на чай. Обещание было дано. Мориса охватила радость. У него кипела кровь. Он не следил за беседой, но даже это давало ему преимущество, потому что, когда он сказал «Что?», Дикки перешел на диван. Он обвил вокруг него руку… Появление тети Иды предотвратило, быть может, беду, и все же ему казалось, что он увидел отклик в честных глазах.

Они встретились еще раз — в полночь. Морис теперь уже не был счастлив, ибо по прошествии часов ожидания его эмоции стали физиологическими.

— У меня ключ, — удивленно сказал Дикки, застав хозяина на ногах.

— Знаю.

Последовала пауза. Обоим было неловко. Они смотрели друг на друга и боялись встретиться взглядом.

— Вечер холодный?

— Нет.

— Тебе что-нибудь нужно, а то я сейчас пойду к себе?

— Нет, спасибо.

Морис подошел к выключателю и зажег свет на лестничной площадке. Затем он потушил свет в передней и побежал вслед за Дикки, бесшумно догоняя его.

— Это моя комната, — прошептал он. — То есть, обычно моя. Меня отсюда попросили, когда ты приехал.

Он полностью сознавал, что за слова слетают с его уст. Сняв с Дикки пальто, он продолжал держать его в руках и ничего не говорил. В доме было так тихо, что слышалось даже посапывание женщин в соседней комнате.

Мальчик тоже молчал. Случилось так, что Дикки вполне понял ситуацию. Если бы Холл настаивал, он не стал бы поднимать шума, но лучше бы тот не настаивал. Так для себя решил Дикки.

— Я наверху, — выдохнул Морис, не смея. — На мансарде — если тебе что-нибудь понадобится — всю ночь один. Я всегда один.

Первым движением Дикки было закрыть за ним дверь на задвижку, но он отказался от этой мысли как от проявления малодушия. Проснулся он по звонку, созывающему на завтрак. Солнце сияло на его лице, и помыслы его были чисты.

XXX

Этот случай совершенно расстроил жизнь Мориса. Объясняя его своим прошлым, он ошибочно принимал Дикки за второго Клайва, но три года прожиты не за один день — и, не успев разгореться, огонь потух, оставив после себя какой-то подозрительный пепел. Дикки уехал от них в понедельник, а к пятнице его образ изгладился. Затем в контору приходил клиент, живой и красивый молодой француз, который умолял «месье Олла» вести с ним честную игру. Во время беседы возникло знакомое чувство, но на сей раз оно отдавало сопутствующими ароматами бездны. «Нет, такие, как я, должны работать, как проклятые», — ответил он на настойчивое предложение француза пообедать вместе, и голос его прозвучал настолько по-британски, что это вызвало взрыв смеха и пантомиму чужеземца.

Когда молодой человек ушел, Морис заглянул правде в глаза. Его чувство к Дикки требовало весьма примитивного названия. Некогда он впал бы в сентиментальность и назвал это обожанием, но с тех пор у него выработалась крепкая привычка к честности. Ну и лицемер же он был! Бедный маленький Дикки! Ему мнилось, как мальчик вырывается из его объятий, прыгает в окно и ломает себе руки и ноги. Или вопит, как помешанный, призывая на помощь. Ему мнилась полиция…

— Похоть.

Он произнес это слово вслух. Похоть — понятие отвлеченное, когда ее нет. Теперь, отыскав для нее название, Морис рассчитывал покорить ее в спокойной обстановке конторы. Ум его, всегда отличавшийся практичностью, не терял времени на теологическую безысходность, но сразу заработал, как проклятый. Он получил предупреждение, а значит, находился во всеоружии. Чтобы добиться успеха, надо только держаться подальше от мальчиков и молодых людей. Да, от других молодых людей. Стали понятны некоторые туманные обстоятельства последнего полугода. Например, один из учащихся интерната… Морис наморщил нос, как человек, которому не требуется дальнейшей аргументации. Чувство, способное толкнуть джентльмена к человеку низшего сословия, предосудительно…