Мормилай. Восстание проклятых

После объявления о том, что Алейо отныне добрый друг Брана и побратим Влада, Дракула подозвал слуг с громадным, локтей в пять длинной караваем. Он сам нарезал щедрые куски, и обмакивая в соль, отправлял гостям по обе стороны от себя. Стол буквально ломился от еды. Я лишь успевал замечать смену блюд: говяжья солонина, маринованные грибы горькушки, завёрнутая в виноградные листья салма, свиные и бараньи колбаски мичи, овечий и козий сыр. Один из гостей, седовласый и тучный мужчина, с горделивой осанкой, медленно поднялся из-за стола, глядя на Влада, ожидая, когда тот позволит взять слово. Дракула тотчас отреагировал.

— Хе-хей, люд честной! Глотайте, кто откусил, не кусайте, кто лишь взял! Я вижу мой гость желает молвить слово! Корнел Бузой! Мы бились вместе под Джурджу!

— Верно так, Влад… — довольно проговорил толстяк.

— Сколько лет прошло?

— Тридцать пять, — ответил Корнел, и лицо его немного просияло. – А всё как вчера.

— Всё так, мой друг. Всё так. Но, прости, я тебя перебил!

— Государь, вам известно, я не умею красиво говорить… — начал Корнел и в зале стало тихо.

«Он внезапно назвал Влада «государь» в середине разговора. Один из тех, кто не принял наместника, притом открыто».

— Просто хотелось бы пожелать вам и нашей земле новых времён и настоящей короны. Встарь всякое бывало, но срази меня меч, если я перестал гордиться тем, что родился в Халивии. А чтобы никто не расплакался от старческого нудяжа, пускай мой луэта́р споёт для нас.

Публика ответила дружными аплодисментами, к которым присоединился и сам Влад. Между столами степенно вышагивая, без спешки и суеты прошествовал совсем ещё молодой мужчина. У него была бледная кожа и мягкие, я бы даже сказал женственные черты лица, тонкие руки и пальцы, блестящие белокурые локоны, спадавшие на плечи. Следом за луэтаром двое мужиков тащили громоздкий струнный музыкальный инструмент, отдалённо напоминающий гусли – цимбалы. Певцу передали табурет. Поклонившись, на три стороны, сперва хозяину замка, затем направо и налево, он сел, лицом к Владу. Едва пальцы луэтара коснулись струн, все разговоры смолкли. Высокий голос взлетел, отражаясь от стен, проникая в самые тёмные закоулки замка, казалось, пронзая насквозь не только сердца, но и стены. Улучив момент, я выскользнул из-за стола. По правде сказать, мне быстро наскучило празднество. Я не испытывал тяги к еде и вину, избегал разговоров, а потому был лишним на этом празднике. День клонился к закату. Я уже чувствовал подступающую тьму. Ждал её ласковых объятий и безграничной свободы, что сулила она. Незаметно покинув тронный зал, я отправился на уже полюбившееся место – замковые стены.

Сумерки сгущались над миром с каждой минутой приближая ночь. Небо затягивали тёмные тучи, и очертания падающего за горизонт светила просвечивали как масляная лампа через портьеру. Ноздри щекотал внезапно грянувший мороз, словно зима наконец-то решила отыграться за предыдущие месяцы пощады, уже на исходе своей силы. Редкие дозорные, прячущиеся в башнях на стенах, грели руки у жаровен, кляня провидение и начальство за то, что в вечер, когда всем дозволено пировать, они прозябают на посту. Я бесцельно бродил, всматриваясь в дымку над лесом, иногда останавливаясь и подолгу созерцая пустоту беззвёздного неба. Вдруг послышались чьи-то шаги. Обернувшись, я увидел, что ко мне идёт Алейо. Поравнявшись со мной, он встал рядом, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Что ж тебя стоит поздравить дважды, — проговорил я, повернувшись к нему. – Ты храбро и ловко сражался, и победил серьёзного противника, чем лишил нас ряда проблем… По крайней мере на какое-то время. А теперь ты – рыцарь. Я искренне за тебя рад, Алейо.

— Спасибо, капитан Яровицын… — неловко пробормотал юноша.

— Я очень давно не он, — ответил я, грустно улыбнувшись. – И даже не Алексей. Мне в пору выбрать новое имя. Порой мне кажется, что прежнего я более не достоин.

— Вы самый достойный человек, из тех, кого я знаю! – с горячностью возразил Алейо.

«А как же рыцарь Маркус Авалос?» – подумал я, но не стал смущать парня.

— Спасибо тебе на добром слове, но, к сожалению, слов, пусть и благородного человека, да к тому же рыцаря, недостаточно, чтобы изменить то, что изменить нельзя.

Мы замолчали.

— Я пришёл поблагодарить вас, Алексей, — снова заговорил Алейо. – Я жив благодаря вам. Оказавшись там на арене, у меня вылетело из головы всё чему меня учили все эти годы… Но отчего-то пришли на ум именно ваши слова… Про тактику, движение… И моральную подготовку к тому, как это закончится.

— Ты сделал всё сам. Я только направил твою мысль.

— И ещё, я благодарен вам за то, что вы сказали господину Маркусу… Я знаю, это вы посоветовали ему произвести меня в рыцари.

— Он сам так сказал? – изумился я.

— Да.

— Маркус никогда бы не прислушался к моему совету, — ответил я, вновь улыбнувшись. – Он принял это решение сам, основываясь на том, что доверяет тебе и видит, как ты вырос. Я лишь высказал своё мнение.