Морок

— Ну, какие? — улыбнулась я.

Глядя на Лену, невозможно не улыбаться: из нее просто брызжут энергия и готовность радоваться жизни. У нее тоже все наперекосяк, но она не превращается в сопливую даму печального образа вроде меня.

— Я тоже видела. Правда, забавно!

Вошла Танюшка. Танюшка совсем молоденькая, в отличие от нас с Земляникиной, старых кочережек; только институт закончила. У нее есть почти любимый будущий муж и будущий, но уже очень явственно существующий ребенок. Она светла и гармонична, весела и полна любви — аж через край. Тем не менее общение с Татьяной дается мне с некоторым усилием.

Я слишком сильно чувствую все, что происходит в ее теле. Это сродни дежавю. Мне кажется, что я знаю каждое ощущение. Когда Татьяна жалуется на какие-нибудь неудобства, я с трудом прикусываю язык, чтобы удержаться от совета. Что скрывать от самой себя: мне этого остро не хватает — рожать детей. Но рожать несчастливую безотцовщину — нет… Нет, нет, это не обсуждается! Что приятно: как правило, я не ошибаюсь в своих невысказанных советах и прогнозах. Может, бросить мне все свои дипломы в унитаз и выучиться на акушерку?..

— Привет, Танюш! Ну, давайте, девчонки, рассказывайте, что вам такого интересного по телевизору показали.

— Да это так не расскажешь: это надо было видеть!

— Ленка, поганка, прекрати меня поддразнивать!

— Да нет, правда, там… ничего особенного. В Европе сильные снегопады и нулевая температура, так что гололед страшенный. Они просто снимали, как люди на льду падают.

— Лена, ну прикол же не в том, что обычные люди, прохожие. Представляешь… — Таня обернулась ко мне, и я решила, что пора вылезать из насиженного кресла, уступая это почетное место ей. — Сиди, сиди, я еще не устала!.. Ну вот, представь: человек, например, посыпает тротуар песком, но идет при этом спиной вперед — и сам же падает.

Я хмыкнула:

— Это, наверное, постановочные съемки.

— Нет, — горячо возразила Земляникина. — Видно, что нет. Они просто не знают, как со льдом обходиться надо. У дворника нет сноровки песок сыпать, лопатой орудовать. А еще там было… помнишь, Тань?.. как корреспондент шлепнулся? Он рассказывает что-то очень серьезно — про снег, про зимнюю сказку; медленно идет вперед. Улица вся заснеженная, такая умиротворяющая обстановка. И вдруг — раз! Он сильно ударился, плашмя, но виду не подал, улыбнулся… Он высокий еще, ему падать было далеко…

Я ясно представила себе стремительное падение с высоты, ну, хотя бы моего чуть выше среднего роста, и меня передернуло.