Морок

Гарри прорабатывал свои каналы, и тому повезло больше: он встретился с тремя информаторами.

— То же самое, Виктор. Нулевой результат. И новостей не предвидится.

— Потеряли мы с тобой квалификацию, — шутливо констатировал Виктор. — Студия, компьютер, штат помощников.

— Я держать камеру еще не разучился! — улыбнулся Гарри.

— У-у-у, друг мой… — Виктор махнул рукой. — Ты хоть и оператор, но тоже — шеф! Ладно, времени у нас мало, информационные каналы за пять дней нам не восстановить. Придется инструктировать молодежь.

Хью Олпорту не хватало опыта и связей. Он работал в России меньше года. Виктор взял его не столько за деловые качества, сколько за хорошее знание языка.

— Я уже искал источники, мистер Смит. Глухо.

Строго говоря, Хью следовало бы уволить за нерасторопность. Срок годового испытательного контракта скоро истекает. Не дело это — руководителю обучать подчиненного азам журналистского ремесла. С другой стороны, если Хью станет работать лучше, не придется искать на место собственного корреспондента в России нового человека и все начинать сначала.

— Только вы это делали по собственному разумению, а теперь будете делать под моим руководством, — заключил Виктор.

* * *

Вот так и происходит расставание с молодостью! Вчера с тобой прощались «пока, Сань», а сегодня приветствуют «здравствуйте, Александра Витальевна!». Хотя там, к слову сказать, я была старшим научным сотрудником, а здесь — рядовым преподавателем. На языковых курсах даже степень не в счет: какая степень, когда все учащиеся — почти с нуля?!

Не могу сказать, что переход в новое возрастное качество мне неприятен. Да и заниматься с учениками очень нравится: люблю я людям все объяснять, разжевывать. Вдруг, смотришь, в глазах зажглось понимание, что-то стало получаться! Кажется, теперь я поняла, почему так часто вижу во сне детей, воспитываю, учу их чему-нибудь: это — мое!

Возраст моих учеников — от тринадцати до пятидесяти. Они трогательно ищут друг у друга поддержки и побаиваются меня. Я побаивалась их на первом занятии. Но сегодня второе — и страх уже забыт.

Конечно, грустно и неправильно работать не по специальности. Тем более что я так уже жила. Но это временно. Со следующего учебного года иду на почасовую оплату в вуз. Договоренность уже есть. Оказывается, там напряженка с преподавателями, готовыми читать эксперименталку. А я на ней собаку съела, все здоровье на это в Англии положила.

Еще мою заметку про «неразменную купюру» напечатали. Я уже получила гонорар! Сказали: пишите, возьмем, у вас легкое перо, вы как будто всю жизнь этим занимались. Приятно, но не знаю… Чтобы писать, нужно знать предмет, о котором пишешь, кому интересны рассуждения на пустом месте?

А пока — два раза в неделю по вечерам — курсы английского языка. Не ахти какие деньги, но, с другой стороны, сравнимые с моей прежней зарплатой.

* * *

Со старыми московскими знакомыми встречаться почему-то не хотелось. Виктор сам не мог понять, что ему мешает. Но каждый раз, как он открывал записную книжку и снимал с аппарата трубку, чтобы позвонить, неодолимая лень наваливалась на него, и он бросал трубку обратно на рычаг. Они будут интересоваться, как его дела, и ответ «все в порядке» никого не устроит и не обманет. Русские слушком хорошо умеют расспрашивать и выслушивать.