Морок

– Да вот еще, – укладываясь, сказал Казимир. – Коли утром встанешь, а меня нет, беги быстро, только так, чтоб солнце глаза слепило, прямо ему навстречу.

– А почему тебя утром нет?

– Шишиги ж, приходили, по мою душу, стало быть.

– Так давай дежурить, по полночи не спать…

Но Казимир уже примостился на боку и храпел. Хитрый старый лис знал, что хорошенько напугал мальца, и тот будет до утра сидеть, не сомкнув глаз, защищая своего врага Казимира, как родного. И не ошибся.

Всю ночь Иннокентий крутил да вертел в голове то, что видел. Что за шишиги. Почему зарычал Казимир. Ну с ним-то было более-менее все понятно, со страху рык привиделся, а так, потроха урчали, голодные ж идут который день. А красный свет – да кто его знает, привиделось. Чепуха с голодухи перед глазами кривляется. А вот шишиги! Эти твари не давали покоя уму.

Зачем надо кому-то путников завлекать да топить, на всех ли болотах живут шишиги. А главное, какие они? Иннокентию представились образы, завернутые в саваны, плавно летящие по воздуху… И тут он вскочил, поняв, что за раздумьями заснул, сморил его чертов сон. Солнце уже поднималось над топью, кобыла старика стояла рядом, а вот самого старика не было…

«Беги быстро», – вспомнились Иннокентию слова Казимира. Еще минуту он постоял, думая, надо ли брать с собой лошадь в побег, и вдруг помчался, крича и размахивая руками, не разбирая, куда ступают ноги, совершенно забыв об осторожности, не боясь пропасть в трясине.

Сильный удар в ухо сшиб его с ног. Мир пропал, вместо него поплыли перед глазами картины пляшущих девок на праздник первого снопа. «Вот они, шишиги!» – приходя понемногу в себя, думал Иннокентий. Догадку подтверждало ощущение, что его куда-то волокут, ухватив за правую ногу. Он попытался напоследок хотя бы глянуть, какие они, шишиги, но боль в голове была настолько сильна, что он не смог и глаз открыть, только застонал.

–Ну, пришел в себя что ли? – раздался сверху голос Казимира.

Еще через секунду Иннокентий приоткрыл один глаз и увидел своего пленителя. Вид тот имел самый злобный и недовольный, вдобавок штаны его были как-то недвусмысленно мокры, а желтая парчовая накидка изгажена чем-то нехорошим.

– Я только проснулся, в кусты отошел, расслабился… Гляжу ты через лес чешешь, как мельница руками машешь, того гляди взлетишь, надо было ловить. Вот помчался тебя ловить руками, а все остальное в штаны поймал, будь ты, мерзкий сморчок, неладен! – немного погодя, уже со смехом, объяснил Казимир.

Иннокентий хотел было объяснить, как он всю ночь не спал, как караулил, как сморил под утро его сон, как он проснулся и решил, что Казимира забрали шишиги, и как побежал скорее от того места, где ходила нечистая, но вместо всего этого только представил себя оруще-бегущего на болотах и сначала тихонько засмеялся, делая вид, что покашливает, но смех разбирал изнутри, раздвигая ребра, и он не смог удержаться и загоготал во весь голос. Старая ворона в мокрых штанах забасил рядом.

Иннокентий смеялся до боли в животе, поглядывая на Казимира и чувствуя, что этот старик, разодетый как княжна на выданье, чем-то нравился ему, чем – непонятно, но как будто они стали ближе.

– А ты, дядь, тот еще за***нец, оказывается, – сквозь смех проговорил Иннокентий.

– А ты б себя видел, – утирая слезы смеха отозвался Казимир.

Немного погодя, отсмеявшись, они продолжили свой поход.

– А как придем в деревню, что там будем делать, – спросил окончательно расслабившийся Иннокентий.

Теперь он шел рядом с Казимиром, и старик вернул ему его меч. Какое-то теплое чувство родилось в груди Иннокентия по отношению к старшему товарищу. Уж и не таким подлым казался его поступок. А как иначе? В том и сила старого воина, что не все надо кровью добывать, ум на то и дан человеку, и смекалка для того и есть, чтобы меньше крови пролить. Кому нужна кровь? Это ему, молодому, виделись сражения, а мудрая старость жизни бережет.

– Да дело у меня там, малой. Дело есть, понимаешь, обещал я им кой-чего.

– А когда дело сделаешь, куда пойдем?

– Куда пойдем? – задумчиво протянул Казимир. – Ох, малой, мало ли мест на земле, куда пойти. Тебе-то что за дело. Идешь и иди. Дела они разные ж бывают.

– Но ведь ты военный, ты ж биться с врагами пойдешь?

– А что ж, и с врагами биться пойду.

– Возьми и меня с собой! – Иннокентий забежал вперед старика, являя себя во всей красе. – Мне страсть охота и мир повидать, и военному делу научиться. А ты человек опытный. Возьми меня в ученики!

Казимир как-то грустно ухмыльнулся:

– Отчего не взять. Можно взять.

По всему стало видно, гложет Казимира какая-то тоска. Иннокентий не стал расспрашивать, пока ноги шли, голова его путалась в мыслях о том, как будут они со стариком биться с врагами, как научит его всему вояка, как однажды он, Иннокентий, похоронит его с почестями у дороги, поставив на могилу огромный валун, как вернется к матушке истинным героем, как расскажет Лее, как ему повезло встретить опытного воина, и какой могучий да умный сам он стал теперь.

Незаметно за дорогой вышли они к деревне.