Морок

Я включила чайник и снова подошла к окну. Оглядела заснеженный двор. Валентина Антоновна из вивария спешила в другой корпус; в руках — большая клетка с крысами. Идти по свежевыпавшему снегу в распахнутом пальтишке с громоздкой ношей было трудно, она переваливалась с боку на бок, острые каблуки ее сапог подворачивались, вязли в снегу. Навстречу ей шли двое: Лев Иванович, начальник управления, и какой-то майор — лицо знакомое, но имени не помню. Лев Иванович вышагивал в папахе и теплой зимней шинели, а майор семенил впереди в одном кителе и легких ботинках — видно, поленился одеваться. Они шли каждый по своим делам — не вместе, но с высоты моего четвертого этажа выглядели анекдотичной парой из какой-нибудь социальной драмы позапрошлого века. Больше никого и ничего. Я разочарованно вздохнула.

Третий день подряд прихожу на работу ровно к десяти часам. К двенадцати уже непереносимо хочется есть. Я молча принялась доставать принесенные из дома бутерброды. Ленка, которая сегодня тоже хандрила, так же молча стала готовить на стол.

Я первой нарушила безмолвие, невольно заговорив о том, что более всего интересовало меня:

— Телевизионщиков опять нет!.. Как думаешь, они приедут?

— Я думаю, что тебе лучше забыть об этом. Они не приедут! — отрезала Ленка в своей категоричной манере.

— Почему? — тупо спросила я, не в силах замаскировать тоскливую интонацию.

— Потому что им нечего делать в нашей дыре.

— Но ведь они сюда собирались. Приезжали договариваться.

— Вот именно. Приехали, посмотрели — и им хватило двух часов, чтобы понять, что нечего тут искать.

— Начальство сказало, они вернутся, их интересует наше славное прошлое. И тревогу пока никто не отменял.

— Верь больше! Пошпионить хотели; увидели наше запустение, поняли, что поживиться нечем, и смотались.

Еще утром в понедельник Лев Иванович устроил общее собрание коллектива управления и снабдил нас подробными инструкциями по поводу того, как себя вести в общении с иностранными телевизионщиками. Что говорить, о чем умалчивать, что им показывать и как сберечь единственную на данный момент государственную тайну, находящуюся в нашем распоряжении, — что наш славный научный центр с богатыми традициями и великим прошлым дышит на ладан.

— Лен, я тогда, наверное, не останусь! — сказала я, нарезая тонкими ломтиками пахнущий далеким летом свежий огурец.