Морок

— Смотри не потеряй опять свой телефон. Второй раз в эту дыру не полезу.

— Хорошо.

Виктор, аккуратно манипулируя с телефоном, извлек из его памяти нужный номер. Приложил трубку к уху и поднял голову. Его покровительница стояла в отдалении, делая вид, что разглядывает витрину круглосуточного киоска, и поглядывала в его сторону. Увидев, что подопечный крепко держит телефон и не собирается ронять его вновь, она отвернулась и пошла прочь. В это время вызов был принят, Виктор переключил все внимание на разговор и больше пожилую даму не видел. Уже через двадцать минут у тротуара затормозило заказанное такси.

* * *

Я похвалилась перед Верунькой своим подвигом — рассказала, как спасла пьяного от верной гибели на морозе.

— Я всегда знала, Рябинина, что ты у нас натура романтическая, — съехидничала подруга. — Ты мне другое скажи: как тебе после этого вспоминается та история с пьяным французом?

— Я как на крыльях летаю! Француза этого… с грустью вспоминаю, но… ничего… без надрыва. Мне не до француза теперь. Я тут такое обнаружила! Это как раз насчет романтизма. Притаюсь, я натура гораздо более романтическая, чем тебе кажется.

— Что ты еще натворила? Перечислила всю зарплату в Фонд помощи французским бомжам?

Я хмыкнула в ответ.

— Я просто вспомнила одну историю… То есть я ее всегда помнила, просто увязала одно с другим и кое-что поняла о себе.

— Рябинина, интригуешь! Рассказывай.

— Эта история произошла давным-давно, лет восемь уже назад или около того. Я работала в научном центре — не том, из которого теперь ушла, гражданском. И был у меня там непосредственный начальник — доктор наук, профессор, в узких кругах офигенно широко известный — Марик Родненький. Мы с тобой тогда еще не были близко знакомы, иначе ты бы от меня вдосталь наслушалась историй о нем.

— Я его книжки читала, — обиделась Вера.

— Книжки — это не Марик. Книжки — это его бледная тень. Это тот самый случай, когда человек своим поведением оправдывает свою фамилию… Может, случайно, а может, намеренно — не знаю. Факт тот, что Марик был со всеми — от академиков до аспирантов и студентов, от собственных подчиненных до директора — «вась-вась», на «ты» и по имени. И звали мы его все именно так: «Мариком». Хотя уважали. И куча у него была друзей-приятелей. Самых разных людей собирал. Коллекционировал интересных, талантливых, неординарных.

— Ты в него была страстно влюблена, — вставила подруга полувопросительно.

— Боже упаси! Ты бы его видела! Он страшненький был и пожилой… А я тогда была еще совсем… девочка-колокольчик. Да и… много у него было особенностей, весьма неприятных. Но песня не о нем.

— Извини, молчу.