Морок над Инсмутом

На осыпающейся кирпичной стене висела табличка с названием «Фиш-стрит». Раньше я ее не замечал, как не замечал и темной тени, нависавшей над двускатными крышами и щетиной дымовых труб: это был шпиль, но выглядел он так, словно длань господня укоротила его на одну треть. Подъезжая к деревне, я видел церковь из окна автобуса, но ее башня была цела.

Вдруг с приморской стороны городка понесло такой омерзительной вонью, что я поперхнулся и, обернувшись, увидел другие фигуры, которые шаркали по той же улице. Они шли, понурившись, их головы болтались, точно у пьяных. Мне страшно захотелось, чтобы они меня не заметили, и я бросился бежать в том же направлении, которое до этого избрал старик. И снова я ощутил острую необходимость встречи с ним.

Боковые улицы и переулки, отходившие в стороны от главной магистрали, оказались более необычными, чем я помнил. Повсюду царил распад, многие крыши провалились, как будто я вернулся в деревню лет двадцать спустя и за все это время в ней не делали ни одного ремонта. Но при этом она разрослась и перестала быть просто деревней. В просвет между двумя складами, которых я не помнил, светилось море.

Оно плескалось у самого края поселка!

Как такое могло случиться? Ведь всего несколько минут назад вода была еще далеко!

Сзади раздались голоса, низкое, гортанное бормотание, эхом отдававшееся от угловатых стен. Я похолодел: звуки таили явную угрозу.

Что-то задвигалось впереди, и я едва не подпрыгнул от испуга. Это был мой старик. Теперь он рукой манил меня к себе. Я почти обрадовался. Другие голоса неслись с противоположного конца улицы. Наверное, их искажало эхо. Но я был уверен, что эти люди говорили обо мне.

Старик вошел в низкий коридор, ведущий через прогнившую калитку к одному из рассыпавшихся домов. В его окнах не горел свет, не было на них и занавесок. Зато запах тления перебивал даже запах моря. Позади меня ковыляли по улице местные жители, в лунном свете блестя какими-то зазубринами. Их сборище не предвещало мне ничего хорошего.

Достигнув порога, я захлопнул за собой толстую дубовую дверь и опустил ржавеющий засов, радуясь тому, что он есть. Старик стоял у источенного червями стола, со стен клочьями свисала паутина. В доме не один десяток лет никто не жил. Сквозь выбитые стекла внутрь сочился лунный свет. Снаружи все стихло, как на кладбище.

Чиркнула спичка, старик зажег свечу. Мгновение две наши тени танцевали вместе. У старика оказалось лицо мумии, кожа как пергамент и глаза проклятого.

— Ты ищешь Сайласа Уайта. — Это не был вопрос.

Я кивнул. Мне казалось, будто передо мной стоит оживший труп.

— Это я.

Вздрогнув, я уставился на него.

— Вы? Так это вы послали открытку?

— Я твой отец.

Встреча с легендарной фигурой моего детства должна была потрясти меня, но у меня вдруг отнялся язык, и я стоял перед ним молча, точно внезапно поглупев. Но как иначе этот старик мог узнать про открытку?

— Я Сайлас Уайт. Я пришел за тобой, парень.

Никакой радости, и уж тем более облегчения я, разумеется, не почувствовал. Я знал одно: он мне чужой, такой же далекий, как мое детство. Даже липкое чувство вины перед ним, и то отсутствовало. Я с трудом подобрал слова.

— Вы здесь… скрываетесь? — Мне вспомнилась неявная погоня, мрачное окружение.

— Не здесь. Просто не хочу, чтобы меня видели на старом месте.

— Но живете вы в Эпплдоре?

— Давненько уже там не был. — У него был сильный акцент, но я только сейчас его распознал. Он говорил как американец, почти как пуританин.

— Но не можете же вы жить здесь, в этой норе?

— Последнюю ночь тут провожу, спасибо тебе, мальчик. Сегодня же на свободу. Туда, к… — Тут он умолк, прислушиваясь к шуму за дверью. Похоже, ему показалось, и он был этим доволен. — Хватит мне уже тралить. На покой пора. Отработал я и койку, и кормежку.

— Вернетесь назад, в Америку? — спросил я нерешительно, недоумевая.

Старик скривился.

— Назад? Мы уже на месте, парень. Ты прибыл. Я привел тебя. Как и обещал им.

— Что за чушь? — Я разозлился, сбитый с толку этой путаницей. Старик явно бредил, спятил, наверное, в одном из своих бесконечных плаваний. И зачем только я сюда притащился?

— Инсмут. Ты в Инсмуте.

Это название мне ни о чем не говорило.

— Слушайте, может, пойдем, все обсудим? Я снял комнату в местном пабе. Мы могли бы…

— Времени мало. За мной скоро придут. Я уже слышу, как волны бьются о риф. — Выражение сильнейшего вожделения исказило его лицо при этих словах. — Теперь твой срок.

Что он сказал, «срок» или «урок»?

— Мой урок? Какой еще урок?

— Ты мой сын. Ты займешь мое место, как я занял место моего отца. А когда свой срок отбудешь, отработаешь у них тральщиком, вернешься. За своим сыном. Пока не приведешь его сюда, не видать тебе пути на риф Дьявола.

Я ничего не понимал. Бедный старый хрыч совсем спятил. Кто тут за ним присматривает? Не может же он жить здесь совсем один?

— Скоро они будут здесь. И я пойду. — И опять улыбка, полная устрашающего желания, скользнула по его лицу.

— Кто? Кто здесь будет?

— Дети Дагона. Они тебе все расскажут.