Морок параноика (СИ)

Вадик спал на кушетке, как обычно, накрывшись одеялом почти до макушки. Вот так, отдельно от жены, он спал уже почти два года, с самых тех пор, как Вера окончательно убедилась, что укладывать ребенка спать под боком все же проще, чем по полночи то сидеть кормить в кресле, то стоять над детской кроваткой, каждые пять минут поправляя скинутое бойкими детскими ножками одеяло. А поскольку Анечка, даже перестав сосать сисю, категорически отказывалась заново приучаться спать одна, Вера не представляла себе, сколько еще будет продолжаться это раздельное спанье супругов, равно удручающее и ее, и Вадика.

Полюбовавшись на спящего мужа, Вера двинулась в сторону кухни. Скрипнула половица. Вадик зашевелился, приподнял голову и сонным голосом спросил:

– Ты чего?..

– Да я водички попить.

– А….

Он уронил голову на подушку и опять натянул одеяло до бровей.

Стоя у стола на кухне и мелкими глотками отпивая из чашки воду, Вера вновь и вновь невольно возвращалась мыслями к своему сну, перебирала подробности, пыталась переключиться на что-нибудь другое, но не могла.

“Сержант Кравец, надо же… Спасибо, дед, что думаешь обо мне ТАМ. Даже во сне помочь пришел. Пусть мы ЗДЕСЬ не виделись никогда, но по твоей фотографии очень хорошо видно, откуда есть пошла моя физиономия. Особенно глаза. Мне достаточно в зеркало взглянуть, чтобы увидеть твои глаза. Или на Анечку посмотреть. Поэтому они казались мне такими знакомыми. Просто во сне всегда все немного по-другому воспринимается. Вот я тебя и не узнала. Значит, не надо было. Анечка подрастет – обязательно отвезу ее туда, где ты в братской могиле с 41-го года лежишь. И объясню, зачем да почему я каждый год не ленюсь триста километров проехать, чтобы цветы тебе привезти. Да…”.

Небо за окном сделалось еще чуть светлее и слегка порозовело с одного края.

Надо было идти досыпать. “Хорошо, что сегодня тоже выходной. После такого сна надо бы еще выспаться. Может быть, записать его? Как-то там все завязано… не так просто… Надо будет над этим подумать… Если не забудется, конечно”.

Прежде чем лечь в постель, Вера старательно взбила подушку и три раза прочитала “Отче наш”. Потом улеглась и, все еще держась рукой за нательный крестик, прошептала: “Господи, спаси и сохрани!”. И где-то на грани сна и бодрствования, когда уже не понимаешь, что явь, а что грезится, ей показалось, как едва слышный бесконечно старый и бесконечно усталый голос добродушно проворчал: “Сохраню, сохраню, куда ж я денусь?..”.