Морок пробуждается

– Помогите! – раздался сдавленный крик, и Силин едва не выронил бутылку, увидев, что старуха начала подниматься.

– Уби… – И вопль оборвался под звон разбитого стекла.

Филя отбросил горлышко в темный угол. Ему снова показалось, что оттуда кто-то прошмыгнул под кровать. Надо побыстрее убираться отсюда! Он начал вытаскивать бутылки из буфета. Несколько упало на пол, и запах спиртного разлился по комнате, дразня Силина. Схватив шесть пол-литровых бутылок – больше не смог, – Филя выбежал на улицу, завернул за дом и огляделся – за огородом Сычихи начинался лес, где он и решил укрыться. Перебежками добежав до лесного пруда, Силин сел под ивой и еще раз посмотрел на огни. Они то гасли, то вспыхивали вновь, вызывая ощущение тревоги. Филе казалось, что за ним бегут какие-то маленькие существа. Он глотнул самогонки, отрыгнул и вдруг услышал, как в метре от него зашуршал камыш. Что-то плюхнулось в воду, и в камышах снова зашуршало, вроде справа прошмыгнул кто-то. А потом все стихло. Силин начал успокаиваться и уже собирался сесть, как шорох возобновился и стал приближаться к нему со всех сторон.

Их было множество. Берег буквально кишел маленькими черненькими существами, бегавшими на двух ножках. Большеголовые твари походили на зародышей, умеющих ходить (насколько, конечно, об этом мог судить Силин). Они надвигались прямо на Филиппа, и он, выпрямившись во весь рост, уже приготовился дать тварям достойный отпор. Но существа не остановились при виде огромного человека, а продолжали нестись на него, не прекращая издавать звук, похожий на стрекот кузнечика, только громче. Намного громче. От этого стрекотания, заполнявшего все окружающее пространство, можно было сойти с ума.

Первая тварь прыгнула на лицо Фили, но он не растерялся и ударил по ней бутылкой. Существо, вереща, отлетело к воде, но другие не отступали. Они прыгали, отлетали и снова прыгали на него. Он отбивался изо всех сил, пока не почувствовал острую боль в левой ноге, будто кто ножом полоснул, и машинально присел на корточки. Черные твари воспользовались моментом и тут же набросились на Филиппа. Вспыхивающие в небе огни всполохами освещали борющегося с таинственными существами человека.

«Они заманили меня, – билось в захмелевшем мозгу Силина. – Они меня сюда заманили».

Один уродец попытался добраться до горла Фили, но он успел его перехватить. Тварь замахала лапками, царапая ему руки. Филипп еще сильнее сдавил горло большеголового и заорал:

– Сука!

Все происходило быстро, неожиданно и совсем не так, как ему хотелось. Он чувствовал, что его буквально пожирают живьем эти… даже невозможно подобрать им название. Филипп всмотрелся в того, которого пытался задушить: черная лысая голова, на морде, кроме больших глаз и широкого рта, ничего не было. Ни складочки. Тварь открыла рот, обнажив сотни иголок-зубов, и застрекотала, как кузнечик. Филя на мгновение ослабил хватку, и тварь тут же вонзила свои иглы в его шейную артерию. Кровь фонтаном брызнула в морды монстрам. Твари кинулись к образовавшейся луже и, отпихивая друг друга, начали слизывать ее.

Сознание Филиппа Силина затуманилось, продолжая, словно издалека, улавливать чавканье и стрекот. Он умер, так и не поняв, кто эти твари.

* * *

– Хер вам, суки гнилые!

Миша налил в стакан водки и выпил. Встал, качнулся, размахивая руками в поисках опоры. Вращение мебели и стен постепенно прекратилось, и Миша пошел к двери. Остановился и, еще раз сказав: «Хер вам!», вернулся к столу. Взял бутылку и снова двинулся к выходу. На пороге глотнул из горла, громко отрыгнул, обтер тыльной стороной ладони рот и усы и пошел через двор к сараю. Будулай, огромная черная дворняга, забился в будку и жалобно поскуливал.

«Он тоже их видит! Или чувствует…»

Миша снова глотнул водки и посмотрел на запад, где за будкой Будулая был огород, подготовленный к уборке. Солнце уже село, окрасив небо в оранжевый цвет, но до темноты у Мишки время еще оставалось.

Он подошел к сараю. Покосившаяся деревянная постройка теперь использовалась только как склад чего-то ненужного и забытого. Но об одной вещице Мишка сегодня вспомнил. Открыв скрипучую дверь и переложив бутылку в левую руку, Миша нащупал справа от себя выключатель. Тусклый свет попытался выгнать тьму, становящуюся почти осязаемой, но она не уходила, только спряталась поглубже в ожидании своего законного времени.

Михаил осмотрелся. Слева в углу аккуратно сложены дрова. Чуть дальше стояли пустые клетки для кроликов – хобби деда. Мишка вспомнил, что тот так и не дал съесть ни одного своего подопечного. Кролики умирали естественной смертью от болезней и старости, как впоследствии и их хозяин. Хотя неизвестно, что лучше – быть съеденным и тем самым принести пользу или умереть от чумки, унося с собой немаленькие суммы, истраченные на корм и прививки. Нет, польза от них, конечно, была. Деду – уж точно. Он, подобно герою фильма «Любовь и голуби», сидел у клеток и ворковал со своими питомцами. Брал с собой пол-литра и все вечера напролет просиживал в сарае.