Морок пробуждается

Иван подошел вплотную к табуретке и уставился на петлю. Мертвецы же остались в коридоре. Он был один на один со смертью.

Такого чувства умиротворения Иван не испытывал никогда. Всему приходит конец. Последний листок из отрывного календаря жизни Ивана Щеглова уже планировал к земле. Он поставил ногу на табуретку…

И тут раздался телефонный звонок. Иван дернулся и отшатнулся от петли, возвращаясь в реальность.

Телефонный звонок вырвал Ивана из оцепенения. Он поднял трубку, но не решался поднести ее к уху, думая, что сейчас либо она расплавится, обжигая его пальцы, либо из нее высунется длинный язык. С трубкой могло случиться что угодно после всего, что он уже увидел.

– Алло, – наконец произнес Иван. Во рту пересохло.

– Привет, Ваня.

А вот этого он никак не ожидал.

Он не слышал ее голоса пять лет. Голос Марины будто вырвал его из этого кошмара. И перебросил в другой. В кошмар пятилетней давности.

– Ну что ты? Он же не всегда был таким. – Полная женщина с пышными черными волосами, больше похожими на парик, сидела на диване и гладила по руке девушку лет восемнадцати.

– Галина Анатольевна, я устала. – Девушка свободной рукой поправила короткую прическу. – Он последнюю неделю каждый день еле в дверь попадает. – Она заплакала.

– Ну-ну, Мариночка, успокойся. Хочешь, я с ним поговорю? – Женщина выдержала паузу, будто ожидала ответа. – Эх, была бы жива его мама! При ней он себе такого не позволил бы… Давай, я с ним поговорю.

– Нет, что вы. Спасибо большое, но я думаю, он сам должен понять.

В кроватке у дивана зашевелился ребенок. Девушка подошла, поправила соску.

– Надеюсь, он все поймет сам.

Но когда Иван вошел в квартиру, женщины увидели, что он ничего не поймет. По крайней мере сегодня.

Иван буквально ввалился через порог.

– Ванюша! Что-то ты уставший какой-то… Иди, ложись спать. – Женщина встала с дивана и подмигнула Марине.

– А, теть Галя! На девочку мою пришли посмотреть?

– Да, Ванюш. Теперь у тебя их две. Поберег бы ты их.

Иван, шатаясь, подошел к детской кроватке. Поагукал и, блаженно улыбаясь, плюхнулся на диван.

– Теть Галя, я все, завязал. Давай с тобой выпьем, и все.

– Нет уж, сынок. Я никогда эту гадость в рот не брала. Да и мужик мой, как в начале 90-х бросил, так и по сей день… Тьфу-тьфу-тьфу!

– Да ладно тебе, теть Галь. Давай за дочурку мою.

– Я сказала: нет!

– Ну, нет так нет. – Иван развел руками и откинулся на спинку дивана.

– Ладно, пойду я. Мариночка, укладывай своего ненаглядного. – Галина Анатольевна погладила девушку по руке, улыбнулась. – Все будет хорошо.

Марина вздохнула и тоже улыбнулась в ответ:

– По-другому и быть не должно.

В темноте раздался плач ребенка. Ваня всхрапнул и повернулся на другой бок. Марина встала и включила ночник – желтую звезду на четырех батарейках.

– Ну что ты, малышка. Аня, Анечка. – Она взяла дочку на руки, и девочка рефлекторно начала искать ртом материнскую грудь. – Проголодалась, моя маленькая. – Марина села на край дивана, скинула с плеча бретельку ночной рубашки, обнажив налитую грудь. Направила сосок девочке в рот и слегка надавила. Ребенок схватил губами материнскую плоть и начал жадно сосать, а наевшись, снова заснул.

Марина встала и хотела уже положить девочку в детскую кроватку, но передумала. Еще придется вставать, а так они втроем замечательно разместятся на диване.

Она положила дочку посередине и через пять минут уже спала.

Ей приснились похороны. Но она почему-то веселилась, просто сияла. Во сне Марина не видела ни гроба, ни покойника. Не было даже провожающих в последний путь. Но она точно знала, что находится на похоронах. Странная тишина… Вдруг девушка услышала то, что являлось неотъемлемой частью траурного шествия. Тихий плач по нарастающей превращался в вой профессиональной плакальщицы. Марина повернулась. Никого. Когда вой усилился, она проснулась.

Вой не ушел вместе с остатками сна, а наоборот, усилился. Солнечный свет из окна падал на подушку рядом с Мариной.

Она подняла голову и первое, что увидела, – очень спокойное личико Ани. Иван сидел на полу и плакал.

«Так вот кто выл, – подумала Марина и перевела взгляд на девочку. – Как это он еще дочку не разбудил».

И тут на нее волной нахлынуло понимание происходящего. С девочкой что-то не так.

– Она умерла, – сказал Иван и снова завыл.

Марине хотелось закричать на мужа. Заткнись! Заткнись! Ты разве не видишь, девочка спит?! Хотелось, но она не смогла произнести ни звука. Молча подняла ребенка и прижала к себе, все еще надеясь, что девочка начнет искать ротиком материнскую грудь. Но этого не произошло.

«Может, я ее туго запеленала? Сейчас, девочка, сейчас».

Марина начала рвать пеленки на безжизненном тельце. Ничего. Встала с дивана, подошла к телефону и трясущимися руками набрала «03». Сухо ответила на вопросы диспетчера. Положила трубку.

Что произошло? Как такое могло случиться? Почему? Она вернулась в комнату. Все так же. Аня мертва. Иван сидит на полу. Слава богу, хоть выть перестал. Сделав шаг в глубь комнаты, Марина потеряла сознание и упала на пол.