Моролинги

— Истинно так, инспектор, — признал я.

Сержанты дебиловато переглянулись.

— Пройдемте в дом, — велел он мне.

Я виновато опустил голову и поплелся к дому, Виттенгер пошел следом.

Дорожка к дому была выложена серыми шершавыми плитами — такие обычно с подогревом. По обе стороны дорожки рос черный вьющийся кустарник, его название, вероятно, сказали на том уроке ботаники, который я пропустил. В конце дорожки кустарник отрывался от земли и обвивал белые четырехгранные колонны, поддерживавшие портик. Высокие окна были забраны витой решеткой, черной, как и кустарник. На стенах между окон я заметил серовато-голубоватый рисунок — неясный, будто бы проступивший сквозь верхний слой белой краски. Входная дверь отличалась от окон отсутствием низкого подоконника. Мы зашли в дом.

— Туда, — инспектор указал на одну из дверей в пустом, светлом холле, где мы очутились миновав что-то вроде тамбура. За дверью оказалась кухня.

— Садитесь, — он пододвинул стул возле кухонного стола. Сам сел напротив, поставил локти на стол, подпер подбородок и посмотрел мне в глаза.

— Если бы вас здесь не было, я бы решил, что дело закончено, — сказал он.

— На носилках был Чарльз Корно?

— Да. И вы к нему ехали.

— Допустим. Допустим, что сейчас меня здесь нет. Тогда, как все произошло?

— А зачем он вам понадобился? — последовал встречный вопрос.

Толком я сам этого не знал. Для первого знакомства было достаточно журналистского удостоверения, лежавшего у меня в кармане. Журнал «Сектор Фаониссимо» — издание научно-популярное, и его вполне могла заинтересовать новая, весьма познавательная игра. И «Виртуальным Играм» лишняя реклама не помешает. Поэтому я был уверен, что Корно меня примет. Вообще-то, журнал «Сектор Фаониссимо» — это только рабочее прикрытие, но именно он дает повод называть наше агентство Редакцией, без кавычек.

— Инспектор, вы же знаете, в чем между нами разница. Мои тайны навсегда останутся моими, а ваши завтра же будут во всех газетах. К чему тогда терять время? — убеждал я его.

Но Виттенгер взялся за комлог.

— Давно я с Шефом не общался. Кстати, как он там?

Он в самом деле стал набирать номер Отдела. С Шефом Виттенгера объединяло одно прошлое расследование, в котором довелось принять участие и мне. Более того, Виттенгер Шефу кое-чем обязан, но вспоминает он об этом все реже и реже.

— Шефа нет на месте, — сказал я и нажал на «отмену».

— Фу, ну что за манеры, — скривился инспектор.

В холле послышалась какая-то возня. Хлопнула входная дверь. Я встал и подошел к окну. Полицейский в штатском выводил из дома скованного наручниками юношу в обтягивающих белых джинсах и ярко-синей куртке мехом наружу. Юноша извивался, стремясь выскользнуть из рук следователя, тот успокаивал арестованного подзатыльниками и тычками в спину.

— У ваших манеры еще хуже, — указал я на удалявшуюся парочку.

Виттенгер привстал и посмотрел в окно.

— Ньютроп, полегче! — сказал он по рации.

— Так ведь он сам… Черт… Стой скотина…, — послышалось в ответ.

Что там у них происходило, не давала разглядеть колонна, увитая черными побегами.

— Значит, это убийство, — заключил я.

— Оно самое, — кивнул инспектор.

— И убийца в ваших руках.

— В руках Ньютропа, — поправил меня инспектор.

— Повезло Ньютропу. Что же все-таки произошло?

— Около часа назад к нам на пульт позвонили из «скорой» и сообщили, что их клиент стал нашим. Мы, конечно же, очень обрадовались, поскольку надо же нам чем-то себя занять и вылетели по этому адресу. В тамбуре между входной дверью и дверью в холл лежал Чарльз Корно. «Скорая» ему уже ничем не могла помочь. Он умер за несколько минут до их прибытия. Вызвал «скорую» Рауль Амирес — это тот молодой человек, которого вы только что видели. Он нашел Корно в тамбуре, тот был без сознания. Амирес вызвал медиков. Медики вызвали нас.

Я возразил:

— Этого мало. Почему вы назвали смерть Чарльза Корно убийством? И почему убийца — Рауль Амирес?

Инспектор запустил пятерню в загривок.

— Смерть была вызвана кровоизлиянием в мозг. Это установили врачи из «скорой». Думаю, наши эксперты придут к такому же выводу. Кровоизлияние произошло вследствие сильного удара цефалошокера. Если правильно нанести удар, то смерть может сойти за естественную, но не в нашем случае. Видимо, в последний момент рука у Амиреса дрогнула и шокер оставил след. Шевелюра у покойного — будь здоров, след шокера едва просматривался. Цефалошокер мы нашли. Разумеется, нет никакой возможности определить, был ли нанесен удар именно этим шокером или каким-либо другим. Но на этом защиту не построишь, сами понимаете.

— Защиту можно построить на том, что убийцей является кто-то другой, — заметил я.

— Это вряд ли. Дом непреступен, как крепость. Внутри находились только жертва и Амирес.

— Кстати, кто такой этот Амирес? Что он вообще тут делал и есть ли у него мотив?

— Отвечаю по порядку. Рауль Амирес — ассистент Чарльза Корно, кодировщик. Над программами они работали вместе. По поводу того, что он тут делал… Вы его видели?

— Толком нет. А что?

— Амирес живет у Корно уже семь месяцев. Улавливаете?

— Кажется да. У них там большая дружба или что-то вроде того.