Моролинги

— Нет, ну что вы! Он сообщил номер счета поверенному, а уж тот попытался использовать это для собственного обогащения. Суд полностью оправдал Бенедикта. Им двигала страсть к разгадыванию текстологических загадок. Без этой страсти, как и без интуиции, в динамической лингвистике не продвинешься ни на шаг.

— Зато для тех, у кого она есть, находится место в психушке.

— Вам не следует над этим иронизировать, — с неприязнью заметил Цанс.

— Но почему Бенедикт опять туда угодил?

— Потому что очень туда не хотел.

— Поясните.

— Когда полиция пришла его арестовывать, Бенедикт решил, что его снова хотят засадить в клинику. На самом деле, полиция не подозревала, что он на заметке у психиатров, поскольку все документы остались на Земле. Но Бенедикт думал обратное, поэтому оказал, выражаясь полицейским языком, вооруженное сопротивление.

— Молотком по голове?

— Молотком? — переспросил Цанс. — Почему молотком? А, вы про Нострадамуса… Нет, насколько я знаю, он использовал цефалошокер. Был вызван дополнительный наряд полиции, и Бенедикта схватили. Затем суд, медицинское освидетельствование и, как результат, принудительно лечение в психиатрической клинике. Через месяц адвокаты его освободили. Я тоже помог, чем смог…

— Вы имеете в виду восстановление в университете?

— Да. Руководство университета было против, один я мало что сумел бы сделать, но адвокаты не зря ели свой хлеб. Понимаете, по закону, каким бы ни было наказание для преступника, его нельзя лишать возможности получать информацию. Какую именно — закон не оговаривает, следовательно — любую. Закон может ограничивать лишь передвижения осужденного. После того как врачи признали, что Бенедикт не представляет опасности для общества, Фаонский университет автоматически перестал быть для Бенедикта terra prohibita. И его пришлось восстановить, ибо учеба — это и есть получение информации.

Договорив, Цанс мельком взглянул на часы.

— Блестяще! — оценил я проворство адвокатов. — Профессор, если у вас есть еще несколько минут, то не могли бы вы в двух словах рассказать мне, что изучает эта динамическая лингвистика. Я поясню, почему это может быть важно. Два года назад Бенедикт расшифровал секретный банковский код. Деньги были фактически ничьи и поэтому, кроме как от правосудия, Бенедикт ни от кого не пострадал. Теперь же убит талантливый программист, с которым у Бенедикта были какие-то общие — пускай научные — интересы. Если научные — значит, касающиеся динамической лингвистики. Извините мое невежество, но не могло ли произойти так, что Бенедикт и Корно, используя эту науку, расшифровали какие-то финансовые документы, затрагивающие интересы, ну скажем, «Виртуальных Игр» — это я так, для примера, — оговорился я, заметив, как Цанс при упоминании «Виртуальных Игр» вдруг вздрогнул и затеребил брови. — В общем, я надеюсь, вы поняли мою мысль: фундаментальная наука не всегда только тратит деньги налогоплательщиков, иногда она помогает их зарабатывать. Так вот, применительно к динамической лингвистике…

— Нет, только не она! — сказал Цанс с обидой в голосе. — Конечно, после того случая, мне трудно ручаться за Бенедикта, но за науку я ручаюсь головой. Динамическая лингвистика — невиннейшая из наук! Бенедикт работал — как это не смешно для вас звучит — с первобытными мифами, а не с финансовыми документами. Он сравнивал мифы, и определял динамику возникновения одного мифа из другого. В двадцатом земном веке схожие вопросы изучал структурализм, выросший из структурной лингвистики. После введения математических методов родилась новая наука, которая стала изучать не только структуру, но и динамику в широком смысле текстов. Динамизм — название неудачное, поэтому науку назвали динамической лингвистикой. — Он допил воду и поднялся. — Вас успокоило мое объяснение?

— Мифы моролингов он изучал? — спросил я в ответ.

— Разумеется.

— Тогда — нет.

— Сожалею, — сказал он, направляясь к выходу, — я приготовлю для вас список литературы.

Я пошел следом за ним.

— Вы уже обещали мне один список.

— Обещал? — удивился Цанс. — Не напомните, по какой теме?

— О вселенной, где время течет вспять. Мы говорили о ней в день нашего знакомства.

— Ах да, припоминаю. Но ничего страшного, эти два списка существенным образом пересекаются.

Так, подумал я, чтобы от меня отделаться он начинает издеваться.

— Вероятно, вы имеете в виду толковые словари, — предположил я. — Так это излишне…

— Нет, — отрезал Цанс, — не словари. И, простите за прямоту, но в данный момент нам не по пути.

Ну и прямота! Нет, чтоб просто послать.

На втором этаже я сошел с «кошмара Мебиуса» и по лестнице спустился в вестибюль.

14

Первой исчезла Шишка.

«Исчезла»— это по определению Виттенгера. Не мог же он признать, что молоденькая девица обхитрила опытную охрану полицейского изолятора и сбежала. Поэтому Шишка исчезла.