Моролинги

– Как не понять! Гость все еще у вас?

– Свалил. Я что звоню, с тебя причитается.

– Сколько?

– Мы люди простые, в ваши игры мы не играем. Но ты бы знал сколько нервов…

Сзади подкрался Виттенгер. Я поторопил:

– Говори быстрее, сколько…

– Плюс пятьсот.

– Получишь.

– Ты классный мужик, с тобою приятно…

Я его отключил, так и не узнав, что он нашел во мне приятного (кроме денег).

– С кем говорил? - поинтересовался Виттенгер - И чего "сколько"?

– С Шишкой, ее похитили и требуют выкуп. Сторговал до пятисот.

Инспектор выругался и отошел. Потом его позвали разгонять толпу.

Возле нижней гостиной кипели страсти. Ни Катины увещевания, ни грозные окрики инспектора не возымели никакого действия. Охранники держали двери с той стороны и открывали только на условный стук.

Двери в гостиную представляли собой две рамы с матовым стеклом. Узкая - сантиметр шириной - полоска по периметру рамы была прозрачной, но только на первый взгляд. Очередной любопытный постоялец первым делом бросался к этой прозрачной полоске, смотрел в нее и убеждался, что стекло имеет внутренние грани, поэтому кроме ледяной мозаики ничего не видно.

Кто-то из туристов кинул идею, что нужно выбрать представителя и добиться, чтобы представителя пустили внутрь. В качестве представителя предложили Брубера, как человека известного и достойного. Но кто-то крикнул, что писателям верить нельзя. Толпа загудела, находя очередные доводы против кандидатуры Брубера.

"Он не отличит моролинга от моей бабушки!", - кричал чей-то внук. Брубер посочувствовал внуку, что у него такая бабушка.

"Если он выйдет живым, то там не настоящий моролинг", - высказал суждение кто-то из тех, кто читал роман. Наконец, порешили, что Брубер должен идти вместе с Цансом, обладающим большим научным авторитетом.

Цанс сказал, что такой ерундой он не занимается, и пусть идет Брубер. Брубер согласился идти, но не согласился с неявным утверждением, что он занимается ерундой, хотя Цанс, разумеется, не имел в виду ничего такого. Дабы доказать Бруберу, что он ни на что не намекал, Цанс пошел вместе с ним. Их впустили, но назад к народу они не вернулись. Минут десять представителей ждали, потом охваченный беспокойством народ начал ломать двери. Тут двери сами распахнулась, и пара представителей поклялась на туристическом буклете, что моролингов в гостиной нет, не было, и не будет.

Им поверили почти все, однако мало кто поверил, что моролинга не следует ожидать где-нибудь в другом месте. Часть толпы вернулась в коридор третьего этажа, наибольшие энтузиасты уселись на пол у дверей в нижнюю гостиную и сказали, что никуда не уйдут, но большая часть постояльцев, повздыхав от разочарования, разошлась по своим делам.

Во всей этой суматохе Виттенгер утратил бдительность и получилось так, что он находился внутри гостиной, а я и Рунд - снаружи. Мы с ним столкнулись у дверей, когда толпа ожидала возвращения Брубера и Цанса.

– Какой у них условный стук? - спросил я Рунда.

– Может лучше поговорим здесь, - предложил он.

– Пойдемте на смотровую галерею. Виттенгер станет искать нас там в последнюю очередь.

Мы поднялись на четвертый этаж. На смотровой галерее было пусто, свет - притушен, окна черны и полны звезд.

– Кто вас прислал? - спросил он.

– Никто. Я представитель свободной прессы, охотник за убийцами. В ценах закрытия на день вылета с Фаона, голова убийцы Чарльза Корно стоила полмиллиона. Полагаю, с того времени цены сильно выросли. А вы как думаете?

– Думаю, что в таком тоне разговор у нас не получится.

– Предложите свой.

– Правильно ли я вас понял, что Чарльз Корно - это имя того человека со снимка?

– Правильно. Четвертого июля Чарльз Корно был убит в его собственном доме. Вы в тот день находились в Фаон-Полисе.

– Я его не убивал.

Если бы за нами наблюдало сто психологов-физиономистов, то пятьдесят из них высказалось бы за то, что Рунд не врет. Другие пятьдесят дали бы голову на отсечение за то, что на совести Рунда по меньшей мере дюжина убийств - настолько приятна была его улыбка, последовавшая за ответом "я его не убивал".

Поэтому я разрывался.

– Между фразами "кто это?" и "я его не убивал" положено говорить "я его не знаю".

Рунд, нахмурившись, ответил:

– Я опустил ее, как очевидную. Скажите, а этот, как его, полковник…

– …Виттенгер. Он прилетел за Бенедиктом Эппелем. О вашей поездке на Фаон он ничего не знает.

– Выходит, вы не согласны с тем, что убийца - Эппель?

– Пожалуй, нет.

Я показал Рунду кулак, он отпрянул.

– Пять вопросов. Вы задали пять вопросов, и я на все ответил. Настала моя очередь. С какой целью вы прилетали на Фаон?

– Хм, у нас разгибают пальцы… Похоже, господин Ильинский, вы забыли, где находитесь. Ваши наскоки просто смешны.

– Будет ли вам до смеха, если ваше правительство узнает о той поездке?

– Чего вы хотите? - бросил он.

– Узнать, например, что стало со вторым корпусом Центра Радиокосмических Наблюдений. Его взорвали?