Мороз

– Почему я иду? – тихо спросил себя Аркус. Он уже перестал чувствовать раздражение, злобу или радость. Сказывались два дня без сна, сломанные ребра, несколько гематом и прострел в боку. От слабости приходилось придерживаться стены тоннеля. Внезапно опора под рукой пропала, Аркус рухнул на колени. Ему казалось, будто тело разлагается: мышцы ныли, ноги дрожали, а голова кружилась.

– На месте, – проголосил Толиман и бодро прошел вглубь длинного зала, будто изорванная правая рука его не беспокоила и перестала кровить. Аркус перевел дыхание и собираясь с силами, чтобы встать, но смог лишь приподнять голову.

Тысячи осветителей на потолке выжигали всю тень, а зеркальные стены лишали возможности спрятаться от света. Глаза заслезились, и Аркусу пришлось опустить солнцезащитное стекло шлема.

– Уже готовишься ко встрече с ним? – Толиман вернулся и подал Аркусу руку.

– Никаких встреч, просто к смерти, – засмеялся Аркус, поднимаясь.

– Не убирай стекло. Устроим ему сюрприз! Видишь там? – Толиман указал вглубь зала.

Аркус прищурился: дальняя стена просвечивала синими огнями, в которых явно очерчивалось что-то огромное и круглое, похожее на Ядро Иркутска, только в разы больше.

– Мне кажется или стена стеклянная?

– Именно! – Толиман раскинул руки, насколько позволяли ранения. – Я молюсь на халатность местных и бардак вокруг! Они так расслабились, что даже автопулеметы отключили! На карте их не видел, и когда на пятом этаже на них наткнулся, думал, мне кранты! Надеялся, хотя бы здесь побеспокояться…

– Что там? – перебил Аркус и дрожащим от усталости пальцем указал на ближайшую стену. На ее зеркальной поверхности черной линией очерчивался тонкий контур двери. Никаких ручек или выемок.

Толиман застыл на мгновение, а затем тихо обронил:

– Карта врет?

– Где ты карту увидел?

– Я выучил первые десять этажей. Здесь должна быть сплошная стена.

– Идем дальше?

Толиман покачал головой:

– Я сделаю контур из термопорошка. Посмотрим, возьмет ли он местное стекло. Если нет – осталась пара зарядов, – Толиман потряс контейнером за спиной. – А ты проверь, что за дверью. Не хочу сюрпризов.

Аркус кивнул и заковылял к стене. В шаге от стены ноги подкосились, он выставил руки, ища опоры, едва коснулся ее ладонями, как часть стены, ровно по черному контуру, ушла назад и спряталась в стену, оставляя Аркуса распластанным на полу. Впереди открылся проход на лестницу. Стеклянные ступени, подсвеченные голубым, уходили вверх. Повеяло холодом. Воздух пах озоном. Аркус уловил тихое жужжание.

– Тут не заперто! – как мог громко крикнул он, но Толиман не ответил. – Только силы потрачу за ним бегать, – пробормотал он.

Готовый отступить в случае опасности, Аркус медленно поставил ногу на ступень. Он ожидал воя сирены, очередей из автопулеметов, спрятанных в стенах, или хотя бы того, что двери за ним закроются. Но ничего не произошло.

– Почему никакой охраны? – Он поднялся еще на две ступени и прислушался. Сверху доносилось все то же монотонное жужжание. Еще через три ступени он перестал оглядываться, а через пять расслабился и отбросил страх оступиться и кубарем полететь вниз. Лестница окончилась полупрозрачной перегородкой. Аркус тихонько отвел ее в сторону: открылось огромное помещение, не меньше того, откуда он только пришел. Левая от входа стена оказалась прозрачной и выходила на зал, где Толиман размазывал термопорошок по стеклу.

Метрах в пяти друг от друга в шахматном порядке стояли черные, похожие на гробы, вытянутые коробки. На крышке каждой из них желтели цифры. С потолка к гробам тянулись пучки проводов. В помещении оказалось еще холоднее, чем на лестнице. Некоторые гробы стояли открытые, из них по полу растекалась азотная дымка. Аркус поспешил спрятать мерзнущие руки в карманы. Серебряная перчатка зацепилась за ткань скафандра и не пролезла.

Аркус подошел к гробу с номером "11" и три раза постучал.

В ответ изнутри раздалось три удара. Аркус отпрянул и упал. Бессилие оплело его и привязало к полу. Веки слиплись, взор затуманился. Сон медленно окутал его, как вода. В дреме он говорил с загорелым морщинистым стариком, сидящим у дубов. Его низкий скрипучий голос успокаивал, и даже боль в простреленном боку на время утихла. В сон ворвался топот чужих шагов. Очнувшись, Аркус забыл все, о чем говорил старик, кроме последней фразы: "Ты здесь чужой, не тебе решать, что с ними будет". Насилу разлепив веки, он увидел Толимана. Тот деловито осматривал гробы:

– Я-то думал, где сестер прячут? Вот и зарядам применение нашлось, – он положил перед собой контейнер и выудил оттуда несколько серых шариков, поблескивающих в лучах осветителей. – А ты поднимайся, бери контейнер и подключай Скворца к Лейкоциту. Догадались же они армировать стекло волокном на силиконе! Думал, термопорошок его не возьмет, но нет. Да хватит валяться!

Толиман схватил Аркуса одной левой, рывком поднял на ноги и впихнул ему в руки контейнер. В одном из двух больших отделений лежал Скворец, Аркус узнал царапины на его помятом шершавом корпусе:

– Но куда подклю…?

– Найдешь, – холодно перебил Толиман.