Мороз

– Как я тут очутился? Где мои люди? – спросил Аркус, едва ворочая языком.

– Двадцать три минуты, семнадцать секунд, да! Как я и думар, ты очнурся быстрее всех. Минус "шокорадницы", что один черовек на десять тысяч будет к ней практически невосприимчив, да. "Твои рюди", как ты выразирся, будут спать еще пару часов.

"Они живы!" – Аркус постарался не выдать радость улыбкой.

– Я грава департамента демографии и прав черовека, одновременно с этим заместитерь Рейкоцита, да.

Аркус аккуратно потянулся, разминая руки, как вдруг замер. Металлическая перчатка больше не холодила ладонь.

– Где мой Мороз? – процедил он сквозь зубы, шаря по карманам в поисках вещей. Карта записей и фотография на месте, но вот планшет пропал.

– Рейкоцит сказал, что его стоит забрать.

– Рейкоцит? – осторожно переспросил Аркус в попытке разобраться в местном диалекте.

– Прощу прощения, да, – диспетчер нажал на медиакат за ухом и заговорил дальше. Микродинамики на стенах одновременно транслировали его речь уже без диалекта. – Лейкоцит – это наш искусственный управляющий, да. Он сказал, что ты безобиден, и охрана не понадобится. Что интересно, ему не понравился уровень кортизола в твоей крови, да. В нашем городе живут только счастливые люди.

Аркус нащупал зудящую точку на безымянном пальце:

– Лейкоцит лично проверил мою кровь? Он неподалеку сейчас? Почему вы смеетесь?

– Я смеюсь, потому что Лейкоцит давно заперт вместе с Сердцем Южно-Сахалинска на самом нижнем уровне города! Но если хочешь, я устрою тебе с ним встречу, да и еще раз да!

Стеклянная стена в одно мгновение стала черной и непрозрачной, лампы потускли.

"Диспетчер" раскинул руки, и над его головой возникла голограмма: худое "лицо" репликанта. Оно смотрел на Аркуса, как хищник на будущую добычу. В столбах света из объективов его глаз мерк остальной свет. В отличие от Киры, Лейкоцит не маскировался под человека, честно выставляя напоказ металлический корпус, отливающий серебром. Технически сделать такую картинку – сущий пустяк, но свет из горящих глаз буквально пронизывал насквозь, обдавая волнами холода. И там, куда он попадал, кровь застывала, обращаясь кристаллами льда. Глаза будто разбились на сотни осколков, царапающихся друг о друга. Хотелось вжаться в мягкое кресло, согреться, но от взгляда репликанта не спрятаться. Свет слепил.

И когда заговорил "диспетчер", Аркус не мог понять откуда идет звук:

– Представляешь, растет уже четвертое поколение граждан, не видевших его вживую. А я вот уже двадцать пять лет несу волю нашего Управляющего. Его имя пристало ко мне крепче собственного, так что люди зовут меня Лейкоцитом. И ты можешь, да.

Динамики убрали из речи диалект, но не раздражающие "да".

– Будем знакомы, – куда бы не отворачивался Аркус, лицо репликанта перемещалось туда быстрее, не прекращая обдавать его волнами обжигающего холода. Закрыться от него не получалось: он проходил сквозь пальцы и всякий раз из микродинамиков неизбежно исходил ультразвук, разрывающий барабанные перепонки. Хоть Аркус и успокаивал себя, что он важный ученый и его не тронут, но слабостью в коленях нарастал страх за свою жизнь. В висках застучало, и слова сами слетели с языка:

–Прекратите, пожалуйста! – Но "диспетчер" не отвечал. Из замерзших глаз Аркуса потекли слезы. – Это психическое оружие? Хватит, Лейкоцит!

Если бы только у Аркуса не забрали Мороз, он бы сейчас задал и "диспетчеру" и проекции и всему чертову городу в придачу! Если бы…

Аркус больше не пытался вертеться – просто сидел, опустив руки. В один момент мир перестал существовать – остались лишь горящие объективы глаз, и голос вдалеке:

– Я считаю, что ты соврал на счет вашей миссии и четырех сообщений из Иркутска. Это так?

Аркус хотел соврать, но язык не слушался:

– Соврал.

– Благодарю за честность, да, – Лейкоцит похлопал его по плечу. Проекция репликанта потухла, а принизывающий холод в одно мгновение отступил – как и не было. Но ощущение надвигающейся опасности осталось, и ноги все еще дрожали. – Твой первичный гражданский рейтинг триста пятьдесят семь. Продолжай отвечать честно, и будешь вознагражден.

Через полчаса и полсотни вопросов Лейкоцит вызнал об Аркусе почти все: от истории создания Мороза, до переворота в Иркутске и опасности, что заставила их лететь так далеко. Странным образом он не стал задавать вопросов о карте записей, когда Аркус проговорился о ней.

– Так говоришь, Толиман из Охотска? – переспросил Лейкоцит, дослушав историю до конца.

– Что-то не так?

Он пододвинул стул спинкой вперед и сел, уложив подбородок на сложенные руки: