Мороз

Глаза Яна потускнели, он закрыл лицо руками, будто надевая маску, а когда убрал их, то вновь стал добрым улыбающимся стариком. Вот только улыбка была не настоящая.

После того разговора они с Яном больше не общались, и виной тому Толиман, создающий проблемы одним своим существованием. Память продолжила ассоциативный ряд и вскоре восстановила последние строки письма Толимана:

"Первая цель – Лейкоцит и его сестры. Надеюсь, ты поможешь мне.

Жди в гости.

P.S. Прости за смерть Яна. Он слишком рано понял мой план, но не поверил, когда я рассказал про Киру".

Жестокая память воскрешала воспоминания, закольцовывая их одно с другим. Аркус чувствовал вину за то, что не довел Мороз до конца и подвел поколения предшественников, так и не добившись цели. Ярость захлестывала всякий раз, когда он заново переживал экспедицию в Нью-Дзин и спасение Толимана. Хотелось заново переписать все, и оставить еще безымянного маньяка с пистолетом в мертвом городе, чтобы там он встретил свой конец.

– Не хочу помнить! Не могу больше наблюдать! Я хочу жить! – не успел Аркус так подумать, как стало тепло, шумно и так светло, что глаза заслезились. Он неловко заслонился рукой: пальцы кололо после холода. Чувства быстро возвращались.

– …Я тоже, только не спи, – донесся издалека женский голос. – Мы спасены? Что это?

– Дара! – слабо позвал Аркус, разлепляя веки. Вокруг все тот же шлюз, но вихрь успокоился и холод отступил. – Тепло! Я жив! Долго мы спали? Они передумали? Закрыли ворота!?

Впервые в жизни он почувствовал эйфорию, и уже потянулся снимать шлем.

– Чего удумал! – Дара ударила его по рукам. – Смотри.

Она аккуратно выглянула из-за корабля и тут же спряталась обратно.

Аркус поднялся, придерживаясь за двигатель, и посмотрел наружу. Волна адреналина разогнала дремоту. Сними он шлем сейчас – уже бы задохнулся. Внешние ворота никто не закрывал. Из темноты бесснежной ночи на него смотрели два огня корабельных осветителей. Их свет и разбудил Аркуса. Шум двигателя он не мог спутать ни с чем, но на всякий случай спросил:

– Это же к-корабль? – язык еще заплетался.

– Кажется, да. Не светись! – Дара потянула Аркуса за рукав.

– Давно он тут?

– Странные вопросы. С минуту. Ты сказал "люблю" и закрыл глаза. Я испугалась, что это конец, но вдруг стало тепло, и ветер успокоился. Я думала, почудилось, но вскоре услышала шум, а через мгновение показались эти огни. Они не залетают внутрь, ждут чего-то.

Последние сомнения в реальности происходящего отпали.

Послышался треск камня. Аркус с Дарой выглянули из-за укрытия: корабль сел в тоннеле перед шлюзом. Смысла прятаться Аркус больше не видел и вышел навстречу. Дара не рискнула идти за ним.

Шум двигателей затих. Перед одним из огней встала высокая худощавая фигура, отбрасывая тень на пол тоннеля. Несомненно, Аркус уже видел этого человека. Слишком часто память играла с его образом в затянувшемся на годы видении, чтобы не узнать его сейчас.

– Кто ты? – донеслось со стороны корабля.

– Волк, – сухо ответил Аркус.

– Значит, мы одного племени? – фигура подалась вперед, прижимая правую руку к телу, и перед воротами резко остановилась.

– Что ты тут делаешь, Толиман?

– Пришел в гости, как и обещал, – он попытался развести руками, но правая лишь неубедительно задергалась, явно доставляя немало боли. Не обеих кистях Толимана блестели толстые накладки, издалека похожие на Мороз-перчатку. – Удивительнее то, что ты решил подышать свежим воздухом не с той стороны ворот. Заскучал в городе?

– Не говори с ним, Аркус! – Дара вышла из-за корабля.

– Ты тоже здесь! Как я рад, – Толиман замолк и схватился руками за голову. Он все еще медлил проходить в шлюз. – Кстати, ты показал ей письмо?

– Ты чего-то ждешь? – Аркус кивнул на гермоворота, в тайне надеясь, что механизм откажет, и они рухнут на Толимана всем весом.

– Да, не хочу быть отрезанным от моей армии. Мы попали в ураган, потеряли один из семи кораблей. Остальные должны скоро прибыть. Так что с письмом?

– Каким? – удивился Аркус.

– Не увиливай, я чувствую фальшь в голосе.

– Карту записей изъяли, – холодно ответил Аркус.

– Тогда сам расскажу Даре, раз ты не хочешь! Охотск, Становой Хребет и Пекин…

– Заткнись! – Аркус сжал кулаки. – Не доставай ее этим.

– Чем? – она заглянула ему в лицо.

– Как забавно, письмо все-таки дошло! – расхохотался Толиман. – Правда в том, Дара, что по моей вине погибли три города. Первым стала наша родина, Охотск.

– Врешь! – Дара попятилась.

– В чем именно? Хочешь, расскажу, как я это сделал?

– Врешь, – еле слышно повторила она.

Толиман вдруг отвернулся от Дары и заговорил в сторону: