Мороженщик

— Господи, куда мы идем? — с грустью подумал Джек. Однако о судьбах человечества размышлять ему сегодня было явно невмоготу — он слишком устал. Кончится же когда-нибудь эта чертова видеопленка, и тогда они с Донной смогут наконец побыть вдвоем.

Он перевернул страницу журнала и посмотрел на жену. В тысячный раз его поразила чистота линий ее лица. Шелковистая, по-детски гладкая кожа, которую он так любил целовать. Таким же чистым и нежным было чувство Эйхорда, когда они в постели вытянулись бок о бок. Она читала, а Джек, опершись на подушку, бренчал на гитаре и ухмылялся, поглядывая на ее кружевную комбинацию. Вещь смотрелась совершенно новой. Видимо, это был легко стирающийся и досуха стекающий нейлон, или лайкра, или что гам еще...

— Знаешь, — произнесла она, — эта косилка подошла бы для нашей лужайки. Стоит сто двадцать пять баксов. Продается. — Показывая ему рекламу в бакхедской газете, она немного повернулась, и комбинация обтянула восхитительные выпуклости ее прекрасной груди.

— Мне нравится этот дизайн, — сказал он, любуясь блестящей кожей ее высоко открытой ноги.

— У-гу. Я думаю, она и работать должна хорошо.

— Конечно, хорошо. — Длинные, гладкие, чуть прикрытые ноги жены манили его, и он привлек ее к себе.

— Почему мне кажется, что твои мысли в данный момент далеки от косилок для лужаек? — Она повернулась к нему.

— Даже не представляю. — Он вдыхал ее запах. Запах Донны. Она пахла Женщиной. — Ты приятно пахнешь.

— Скорее всего я пахну мылом.

— Извините, ответ неверный. Вы, дорогая миссис Эйхорд, играете с огнем и даже, вероятно, знаете, к чему это приведет. А сейчас вам придется освободиться от оставшейся одежды. — Он начал снимать с нее комбинацию.

— Эй, — запротестовала она.

— Еще раз простите, но правила есть правила.

Они занялись любовью, утопая в нежности, после чего Донну быстро потянуло в сон. Обычно каждый из них спал на своей половине широкой кровати, но сегодня Джек придвинулся к жене так близко, как только мог, стараясь, однако, своим прикосновением не помешать ей заснуть. Он даже дышать стал тише, чтобы слышать, как изменяется ее дыхание при погружении в сон, и вскоре почувствовал, что тоже засыпает. Он не знал, сколько проспал, когда в тишине ночи резко задребезжал телефонный звонок.

— Да, — безнадежно простонал он в трубку.

— Что случилось? Который час? — спросила Донна, полупроснувшись.

Детектив из муниципалитета сообщил Эйхорду об убийстве. Было около пяти утра. Женщина в антикварном магазине. Охранник обнаружил тело.

— Что случилось? — опять спросила Донна.

— Спи, родная. Все в порядке, — ответил Джек, записывая адрес.

— Да помедленнее же! — рявкнул он в трубку.

То, что ему удалось нацарапать с полузакрытыми глазами, едва ли можно было прочесть.

Донна приподнялась и увидела, что он разговаривает по телефону. Ее голова вновь упала на подушку.

Эйхорд сел на край кровати, сделал несколько глубоких вздохов и представил, что если он не встанет в ближайшие три секунды, то через кровать будет пропущен электрический ток. Старый испытанный прием. Шатаясь, он поднялся на ноги и побрел в ванную, заставил себя облить водой лицо и шею, потом начал одеваться.

Спустя несколько минут он уже был в машине и взял направление на огромный красный диск солнца, вырастающий над мостом, ведущим к нищим окраинам Бакхеда. Джеку они представлялись как свалка автомобильных покрышек. Ему сразу же вспомнилась Вега в Техасе.

Колеса щелкали по металлическим обшивкам моста, как каблуки чечеточника. Отвратительно было чувствовать себя с нечищеными зубами. Следовало хотя бы выпить кофе. «Танка-танка-тан-ка-тан» — звучало в ушах, предположительно, убийство, «ка-тан-ка-тан-у-бить-у-бить». Метроном металличесих ударов отдавался в мозгу назойливым стаккато барабанных палочек: «у-бить, у-бить, у-бить». Наконец Эйхорд остановился. Он почувствовал, что ему просто необходима чашка кофе.

Рахитичный тощий лев свирепо смотрел на него с пьедестала, когда он притормозил у ленты, ограждающей место происшествия. Скульптура угрожающе пошатывалась на задних ногах, и Джек счел за благо проехать по хрустящему гравию мимо и припарковаться подальше, у странного здания, окруженного двумя заборами, внутренним — деревянным и наружным — металлическим. За каждым из них был предел мечтаний любого подростка. Мусорный рай. Наружный забор отливал серебром, и Джек полюбовался им перед тем, как пройти за ленту. Всякий раз, когда он проезжал по этой дороге, его зачаровывал вид серебристых заборов, которые тянулись вдоль шоссе. Но только теперь он понял, что это колпаки. Колпаки от автомобильных колес. Все заборы на протяжении целых миль были покрыты сверкающими на солнце хромированными колпаками и выглядели на редкость нарядно.