Морозко или бруталы в шубах

— Я так думаю, — Ляля наблюдала, как дед снова превращается в молодого поддатого мужика, — нужно сказку им подпортить, чтоб все не так было! Тогда они нас быстро домой вернут…

— Ты хочешь сказать, что эти двое жлобов и есть Морозки? — Рассмеялась Рая. — О-очень странная сказка…

— Скорее, отморозки… — Поправила ее подруга. — Теперь должна прийти мачехи дочь. Вот и давай делов тут понаделаем! Пусть знают, как людей обманывать!

* * *

— Эй! Вы кто?! — Один из мужчин подошел к ним вальяжной походочкой. — Откуда взялись?

— Откуда надо, — огрызнулась Лялька. — Вам-то что?

— Интересно, что это вы в лесу делаете? — Мужчина подозрительно осмотрел их с ног до головы. — Чай, не по грибы пришли?

— По ягоды, — в тон ему ответила Рая. — Ладно, хорошо с вами, да некогда нам.

— Что ты с ними цацкаешься? — Второй верзила выглядел не менее высокомерно, чем первый. — Отправь их к нам домой, пусть порядок там наведут.

— Ага, сейчас! — Рая сжала кулаки. — Мы вам, что, прислуга?! Ишь, цари выискались!

— Какие бабы наглые! — возмутился один из этих хамов. — Вы что так разговариваете?!

— А что вы нам сделаете? — ехидно спросила Лялька. — Пугают стоят…

Пока мужчины переваривали с открытыми ртами все происходящее, девушки быстро ретировались в свою избушку и заперлись на засов.

* * *

Как и ожидалось, к утру под елкой сидела еще одна девица… Рая с Лялей удивленно разглядывали ее добрых пять минут, поражаясь, как можно было за это время слопать шесть пирожков. Девица была пышная, и розовые щеки отчаянно рвались наружу из цветастого платка, словно тесто из кадушки. Возле нее стояла плетеная корзина с припасами, куда она непрестанно заглядывала, щуря свои заплывшие глазки.

— Колоритная дама… — протянула Рая. — Сидит… Подарки ждет… Не помнишь, чем сказка-то заканчиваетя?

— «Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут. Старуха кинула ей пирог:

— Не так тявкаешь! Скажи: „Старухину дочь в злате-серебре везут…“

А собачка — все свое:

— Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут…

Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно…» — процитировала Ляля и добавила:

— Грустная сказка…

— Значит, нужно что-то делать. Не позволим же мы, чтоб ее те два грубияна насмерть заморозили?

Ляля подошла к девушке и сказала:

— Ты бы не сидела тут… Холодно ведь. Пойдем в нашу избушку, отогреешься…

— Иди-ка ты по-добру-по-здорову! — Толстощекая мамзель недовольно глянула на Лялю. — Цыганское отродье! Наметила небось корзинку-то с едой, да? Вон и шуба на тебе хороша… Поди сперла! Иди, иди… Не задерживайся!

Лялька практически онемела от такого хамства и гневно протянула:

— Ну и сиди здесь, пока не околеешь! Кому нужна твоя корзинка?! Дура толстощекая!

— На себя посмотри! Баба без тела, как цветок без запаха! — выдала девица и принялась за следующий пирожок, выдыхая клубы пара.

Рая потянула подругу в сторону и сказала:

— Оставь ее… Нужно парней тех дождаться и попросить, чтоб не трогали эту клушу. А то как-то на сердце неспокойно.

— Нет… Нельзя это так оставлять! — прошипела Ляля. — Тем более мы решили, что подпортим сказочку-то…

— Что ты предлагаешь?

Ляля подмигнула подруге и потопала в сторону избушки. Через минуту она вернулась, волоча за собой полено и, мило улыбнувшись, приложилась им к голове жующей девушки.

— Ты што нарабіла? — воскликнула Рая и всплеснула руками. — Гэтая тоўстая памрэ!

— Не помрет! — хмыкнула Ляля. — Но что толстая, то да… А ее еще и тащить придется…

* * *

— Что теперь? — Рая не могла отдышаться и зло зыркала на идущие от тяжелого дыхания волнами грудь и пузо девицы.

— Закроем ее здесь, чтоб не поперлась в лес, а сами пойдем в деревню. Поговорим с ее матерью, пусть дочурку свою забирает.

— А как мы дорогу найдем?

— Следы от саней, на которых сестра ее укатила, остались. Вот по ним и пойдем.

Девушки подкинули дров в печку, перекусили пирогами из корзины сопящей обжоры и вышли из избы, приперев ее поленом.

Следы от полозьев хорошо виднелись на снегу, но нужно было спешить, начинался снегопад, и крупные хлопья грозили засыпать единственный путь в деревню.

— Куда это вы собрались? — Раздался откуда-то сбоку хриплый мужской голос. — Надоело в лесу обитать?

Подруги испуганно вздрогнули и, повернувшись, обнаружили «старых» знакомых. Мужчины сидели на поваленном бревне и весело смотрели как подруги гребут по сугробам.

— Не ваше дело… — буркнула Рая. — Не лезьте к нам.

— А ты не боишься, белобрысая, что мы сейчас мороза трескучего нашлем?

— А вам, я смотрю, нравится над беззащитными женщинами издеваться? — Ляля зыркнула на них через плечо и шепнула Рае:

— А они очень привлекательные…

— Да… и очень пьяные. Вот ненавижу эдаких наглых, брутальных мужиков. Странная сказка… Мне казалось, Морозко — это старик с густым басом и белой бородой… Их превращения не считаются! А тут два… даже назвать их не знаю как…

Она вдруг вскрикнула, когда оказалась прижатой к смуглой груди.