Морозная гряда. Первый пояс

Воин плюнул и махнул рукой. И я промолчал. Хотя у меня было что сказать на эти слова. Кто молчать не стал, так это сам хозяин фермы на пристани.

Он меня по-прежнему не радовал. Звери, даже едва ступившие на путь Закалки, всегда реагировали двумя способами: бежали со всех ног, либо неспешно и осторожно приближались к месту, где я применил технику. Ни то ни другое меня не устраивало,потому что собиралась только всякая мелочь. Охотиться на змей? Их, кстати, здесь хватало и без техники. Они очень любили прятаться в траве и, потревоженные Поиском, впивались зубами в новые сапоги. И моя скорость не спасала от слабых зверей Закалки. Выручал Шаг.

— Спасибо, уважаемый дядя.

— И сколько там стоит наём Воина? — я не удержался и подначил. — Наёмника-ватажника для работы в лесу?

— Какую?

— Я вроде как и никто тебе, — толстяк начал тихо, но повышал голос с каждым словом, в итоге сорвавшись на крик. — Но если ты, сопляк, думаешь, будто твой отец спустит мне твою смерть, то ты неправ. На кой ты попёрся так глубоко? О чём мы говорили с тобой?! Договорённость была на три часа ходу!

— Вот гляди, даже на Возвышение для меня батя откладывал понемногу. Хотя в месяц, бывает, имеет по две тыщи монет. Этак кто со стороны подумает, прикинет — пять кровавиков в месяц! Да за год можно сына десять раз Воином сделать!

— Тогда чего от меня хочешь?

— Нет, — поклонился ватажник, — уважаемый дядя.

— Запрещу? — напоказ удивился толстяк. — С чего бы? Потребую работать строго по контракту — берег и всё.

Сначала собиралась всякая мелочь, которой до этого брезговали. Пришлось брать количеством. Особенно запомнилось, как мы два дня подряд выкашивали мечом поляну Душицы. Шесть раз гоняли лодку до самой темноты, чтобы перевезти всё, что стащили к берегу. Это ещё быстро вышло. На небольших волокушах мы бы дня три таскали, а на себе ещё дольше, если бы Зимиону не пришла в голову мысль вязать из травы снопы и перетягивать их совсем молодой багрянкой. Вышло так, что косил Гунир, а я искал лианы быстро устающему земляку и тягал копны на берег.

— Ничего. Я потратил даже никчёмные Восстановления.

— Отходить от ран на лёгких работах, — скривился Гунир и тяжело вздохнул. — Будем опять ходить до зарубок и мелочь тропить. Месяц, пока Зимион в силу не войдёт. Иначе никак. Зелье Огня Жизни стоит десятку крови.

— Тесно мне здесь, — вздохнул и осторожно продолжил. — И, не обижайся уж, силы наши слишком отличаются.

Я остановился, окончательно запыхавшись, и прислонился к стволу Золотого Вяза, давшего название забегаловке, и здесь, под его кроной, парни начали приходить в себя.

— Кому интересен такой лепет? — отмахнулся ватажник, не поверив. — Этак только хуже сделаешь. Так ещё больше вопросов. Взвоешь, обещаю.

Я совсем так не думал, но спросил о другом. О том, что было мне действительно интересно.

— Он как? — помедлив, уточнил ватажник.

Снова оглядел парней, с радостью заметив, что у Зимиона рана схватилась белёсой плёнкой, больше не пугая меня кровавым месивом. Значит выживет. С грустью подумал, что, видимо, тот самый момент наступил. Как я не оттягивал начало следующего этапа моей жизни, но от неизбежного не скрыться. С парнями придётся расстаться. И дело даже не в том, что не могу применять при них скрываемые техники. Сегодня, в этой суматошной схватке, они бы мне не сильно помогли. Шип ничуть не быстрее Лезвия. Со скальником мне повезло запустить технику со стороны выбитого глаза. А сегодня, лицом к морде врага, такой возможности у меня не оказалось. Очень ловкий и быстрый зверь. Не хуже меня умеет уклоняться от техник — всё же в лесу полно зверей, что метают шипы. Печати бесполезны. На равного они по-прежнему не ложатся. А синюю окраску обезьяны получают только с третьей звезды. Длань? Могла ли она подействовать на зверя с равным возвышением? Возможно. А на сколько мгновений? Нужно будет это проверить на будущее.

— Идти можешь? — я оглядел ватажника, примериваясь, как тащить их дальше.

— Я ведь не вечно буду сопляком, которому можно заткнуть рот, и от ватажничества не откажусь, — парень хохотнул. — А там, глядишь, через пяток лет к кому вы приедете договариваться о чистке берега?

— Да уж, — Зимион глубоко вздохнул, придерживая ладонью грудь. — Мы заметили. Чего хочешь?

— Неужто запретите выходить в лес? — приятель сжал кулаки. — Что ж я за ватажник тогда?

Плав продолжил, не обращая внимания на перекошенного Гунира и разглядывая сложенные на краю настила шкуру и мясо:

Гунир, устало вздохнув, покосился на Зимиона, коснувшись своих ран, и уточнил:

Это прохрипел с песка пришедший в себя Зимион. А у меня полегчало на сердце. Теперь точно всё обойдётся с этой вылазкой. Пусть и потратили всё до капли.