Морозная гряда. Первый пояс

Я не замечал ничего необычного. Ни когда он явно что-то делал, смыкая ладони над чашей, ни когда ловким движением длинного ногтя на мизинце вскрыл себе запястье и принялся наполнять кровью чашу. Ни даже тогда, когда достал странное стальное перо и окуная его в приготовленный состав, принялся покрывать моё оружие красным узором. Виликор ошиблась. Приняла развитость моего духа за талант. Это не так. Мой талант в другом. Я видел, как иногда символы в Указах над его головой на миг набирались яркости и тухли. Что бы ни делал отец девушки, но делал он это в полную силу, на грани разрешённого ему, умело останавливаясь у самого края. Видно свыкнувшись за годы со своими ограничениями. И чем дольше я вглядывался в мерцание Указов, тем больше деталей замечал: в них плыли ещё десятки, почти невидимых символов, линий; казалось, что и оттенков в печатях больше, чем я вижу сейчас...

Начертатель поднял голову от своего стола, заставляя меня сморгнуть цветные пятна в глазах и скрыть направление взгляда, устало выдохнул:

— Остался последний этап. Это оружие и так человеческого ранга, даже чуть лучше. Начертание когда-то было земного... В этом Поясе я не могу использовать его в полную силу, — двухцветная печать над головой полыхнула знаками. — Но даже так, оружие получит всю силу моего средоточия и почти поднимется на этот ранг. К твоему счастью этого никто и не поймёт, как и того, что у тебя оружие под редкую оружейную технику Ордена, Леград.

Несмотря на то, что эти слова оказались неожиданны, я не выдал своё удивление, ведь с того момента как я увидел отца Виликор — словно вернулся в прошлое, натянув на себя маску другого человека: спокойного, вежливого и глуповатого гостя, что искренне благодарен за работу и горд вниманием главы семьи. Что мне до Ордена? Я поклонился, заставив качнуться жетон внешнего ученика:

— Благодарю за заботу, мастер-начертатель.

— Любое оружие или артефакт, что хотя бы коснулись земного ранга, требуют совершить привязку... Кровь хозяина. После этого всеми его возможностями сможешь пользоваться только ты. Молот не примет чужую духовную силу пока ты жив и только после твоей смерти привязка потеряет силу... Как и начертание.

— Я готов.

— Советую дать оружию имя. Не так часто я выкладываюсь в полную силу и создаю начертания подобного качества, чтобы одно из моих лучших творений в этом Поясе оставалось безымянной железкой.

Я задумался, перебирая в голове слова под тяжёлым и нетерпеливым взглядом отца Виликор, протянул ему руку, позволяя рассечь уже своё запястье всё тем же длинным ногтем, и провожая первую каплю, выдохнул имя:

— Пронзатель!

Из поместья я выходил со странным чувством. Оружие теперь воспринималось как часть меня, словно у меня появилась вот такая необычная и острая рука, которую я ощущал, даже не видя оружия. Отставив его в сторону, я по-прежнему чётко чувствовал вес и положение Молота. Не замечая преград, отправлял в него часть своей духовной силы, казалось, словно ещё немного и я увижу в нём продолжение своих меридианов. Дорога до дома пролетела словно миг, так мне не терпелось испытать Пронзатель.

Выпад! Хищное жало блеснуло в лучах солнца, едва коснувшись цели. Мгновение и мне пришлось использовать Покров, чтобы разлетающиеся по сторонам каменные осколки не оцарапали меня. Камень, который я использовал вместо предполагаемого врага, разорвало на мелкие кусочки... От простого прикосновения Яростного Пронзателя...

Впечатляет... Интересно, Ворон смог бы выдержать?

Я отставил Молот, просто установив его на подток, одним движением поймав равновесие оружия — убрал пальцы, и он остался стоять на острие, даже не думая падать. Такой трюк раньше мне тоже был не подвластен. С глупой и счастливой улыбкой я принялся разминать руку. Единственное, что омрачает счастье — меридианы — проблема все увеличивалась. Не могу даже сказать, что эта оружейная техника сложна. Нет, тот же Ящер с его восемью звёздами сложнее. Ярость с его шестью очень походила на что-то среднее между Лезвием второго созвездия и Шипами. Такое же бурное течение в меридиане руки, новые узлы в теле, что взвихряли поток и словно рассеивали его... О срыве нет и речи... И все равно я ощущаю, как буквально разрываются мышцы руки от энергии неба. Это уже становится просто опасно — свои самые сильные техники я могу использовать считанное число раз даже на тренировках, а в лесу приходится решать схватки одним ударом.

— Соседи! Вы там не...

Я обернулся на крик. Через забор, из соседнего двора, выглядывала голова какого-то мужика, что таращился на Пронзатель, по-прежнему стоящий стоймя на кончике подтока . Затем он перевёл взгляд на меня, оглядел одежду, жетон и просипел:

— Простите, старший. Я не хотел мешать вашей тренировке.