Морозные узоры: Стихотворения и письма

Несмотря на спокойный тон отношений, поэт, видимо, психологически был не готов потерять свою «подругу муз». Расставание с ней происходило на фоне тяжелых душевных переживаний. Впоследствии скрытые терзания поэта «выдаст» герой его повести «Побеги жизни». Когда он узнает о предстоящем замужестве вчерашней гимназистки, в ночь перед венцом бродит под ее окнами, терзаясь мучительными вопросами: «Да. Я люблю ее. Люблю!.. А люблю ли? И мог бы я на ней жениться? Нет. Никогда. И можно ли жениться на той, кого любишь?» Дав волю фантазии, автор даже заставляет героиню умереть. И заканчивает повествование почти стихами в прозе: «Радостна мне могила твоя. Вечно–юная, пройдешь ты здесь об руку со мной, Богом данная невеста, и бессилен пред нашей любовию змий».

В жизни всё обошлось без подобной аффектации. Пришлось ограничиться запоздалым поздравлением с замужеством.

II

1910-1917

Садовской – Шереметевой[49]

30 июня 1910 г. Нижний Новгород

Лучше поздно, чем никогда. Начиная письмо этой избитой фразой, я прошу Вас, Ольга Геннадиевна, не сердиться на меня и принять мое запоздалое поздравление вместе с искренним пожеланием Вам счастья в Вашей новой жизни.

В то время как Ваше семейное гнездо свивалось, я безжалостно разорял свое, — и это главная причина, почему я не мог своевременно послать Вам телеграмму. С марта по июнь скитался я по России, не давая о себе вестей никому: жил в Одессе, Киеве, Петербурге, а теперь засел в Новой Деревне. Чувствую себя в положении Робинзона, выброшенного волнами на дикий остров, где предстоит строить одинокий очаг и запасаться средствами к жизни.

Жизнь пронеслась без явного следа.

Душа рвалась – кто скажет мне, куда?

С какой заране избранною целью?

Но все мечты, все буйства первых дней

С их радостью — всё тише, всё ясней

К последнему подходят новоселью.

Так завершив беспутный свой побег,

С нагих полей летит колючий снег,

Гонимыйранней, буйною метелью.

И на лесной остановясь глуши,

Сбирается в серебряной тиши

Глубокой и холодною постелью.[50]

Но сознавая себя отрезанным от всего, что давало смысл жизни в ее первую половину, я с любопытством жду, что принесет вторая, и менее чем когда-либо расположен падать духом.

Передайте, пожалуйста, мой привет и поздравления уважаемому Борису Борисовичу и не забывайте преданного Вам

Б. Садовского

Шереметева – Садовскому

17 июля 1910 г. <Москва>

Давно-давно собиралась написать Вам, да не могла выбраться. Сегодня случайно под руку попалась майская книга «Русской мысли», а там Ваш «Пушкин в Москве» [51]. И так живо вспомнилась эта зима, и так захотелось поболтать с Вами. Правда, сколько перемен, сколько новых вопросов, сколько переживаний, по крайней мере, у меня, да, не сомневаюсь, и у Вас. Здесь в Москве я сравнительно недавно, тоже поездила достаточно по России, была в Астрахани, Петровском, Ростове-на-Дону, проехала весь судоходный Дон, была, наконец, в Романове-Борисоглебске, Ростове, Ярославле, объехала много имений, начиная от Лытарева [52] и кончая Кусковым. Здесь, в Москве, вернее в Волоколамске, по дороге в имение дяди Дмитрия Николаевича Шилова [53], познакомилась с одним из Ваших знакомых. Разговорились. Забавно, что разговор как-то сразу попал на Борисова-Мусатова, а оттуда на Белого Раз говор был обыкновенный, литературный, и вскоре после нескольких отзывов я поняла, с кем имею дело, но мне хотелось, чтобы он сам назвал себя, что он и сделал. Это бывший редактор «Перевала» С. Кречетов, или С. А. Соколов[54]. Говорили о Вашей милости в которой он, Кречетов, признает талант, и о Городецком, и о Брюсове, которого он упрекает в пушкинианстве. Он преклоняется перед Сологубом, но, что хотите, я этого понять не могу.

Ну, как Вы? Воображаю, сколько материала у Вас теперь. Очень бы хотелось увидеть Вас. Надеюсь, что, будучи в Москве, Вы будете у меня. Напечатали ли что-нибудь о Давыдове? Где напечатан «Стрельчонок»? [55] Знаете, что я недавно была в Ростове Великом, вот город, в котором удивительно много настроения. Впечатление Рериха, особенно Билибина, если бы я была художником или поэтом, я оттуда бы не уезжала. Но, так как я не художник и не поэт, то благополучно прибыла в Москву и читаю Горбунова[56], который великолепно подражает стилям (Петровского времени, Екатерининского и т. д.). Ну вот, довольно о себе. Жду длинного отчета о Вашей жизни, пока хотя бы письменно <…>.

О. Шереметева

Садовской – Шереметевой

21 июля 1910 г. Нижний Новгород

<…> Оказывается, что и Вы порядком поколесили по Руси святой. Но лучше Москвы все-таки нет места, и Вы в этом со мной непременно согласитесь…