Морозом по коже (СИ)

Удивительно, но проснулся я первым. Обычно я сплю как можно дольше – недосыпание делает меня слишком агрессивным. Я долго лежал и смотрел на освещенный утренним солнцем потолок, мысли лениво текли в различных направлениях. В конце концов, я начал размышлять о том, чем занять себя в воскресенье. Проводить время с недавно приобретенными приятелями из этой школы не было желания – мне еще два года каждые будни видеть их лица. Хотя Илья был неплохим парнем, веселым и общительным. Можно было бы сходить к друзьям и одновременно бывшим одноклассникам из третьей школы. На последнем варианте я и остановился, решив, что это лучше, чем сидеть дома и знать, что единственное, что разделяет нас с Даной – это стена.

Мне она нравилась. Девушка была очень притягательной. Особенно с утра, когда она только выходит из комнаты и идет в ванную – растрепанная, сонная и невероятно милая. Так и хотелось её поцеловать. Или когда Дана смущается, и щеки её краснеют. А смущается она постоянно, после того, что было на озере.

И зачем я только «мотивировал» её тогда, в воде, показав, насколько хочу?

Нельзя было этого делать. Я ведь говорил Яну, чтобы он не пытался затащить Дану в постель, и сейчас сам неосознанно пытаюсь сделать это. Я не мог не признать, что она меня возбуждает. Но и сделать того, что хочу, я не могу. Пытаюсь отдалиться, но что-то плохо получается. Как сон, как наваждение меня преследует она. И что с этим делать, я не знаю.

Мог бы сказать, что меня просто тянет к её телу, как и к другим девушкам. Что одна ночь с ней, - и я сразу же охладею, как это бывало прежде. Но почему тогда прошлым вечером мне было так уютно, так спокойно вместе с ней на кухне? И ведь не было вчера ни единого эротического подтекста. Мы просто перешучивались, смеялись и готовили вкуснейшую пиццу, как настоящая…

Я подскочил к груше, как был, в пижамных штанах, и начал молотить её. Обычно я это делаю, чтобы выпустить гнев и раздражение, но сейчас я пытался вытеснить одну никчемную, бредовую мысль из головы. Но чем сильнее я бил, тем громче в голове звучала фраза.

Удар. Еще один. Еще.

Не думай об этом. Просто бей.

Вновь удар. Сильнее.

Этого никогда не случится.

Жестче. Удар. Сильнее.

Но ничего не помогло. Прислонившись лбом к изрядно получившей груше, я глубоко вздохнул и произнес фразу вслух:

- Как настоящая пара.

И сам же рассмеялся этой глупости. Ну зачем ей, красивой, благородной и умной девушке я, порочный, грубый ублюдок с искореженной психикой и шатким самообладанием?! Дана сама не осознает, что будет, если она узнает обо мне все, даже то, чего не знают мама и Ян. Может, она сейчас что-то чувствует ко мне, стремится узнать мои тайны. И если я ей это позволю, то Дана останется со мной, даже когда её подростковые, мимолетные чувства исчезнут. Из-за жалости.

А я не хочу её жалости. Уж лучше безразличие.

***

В кухню я вошел мрачным, словно грозовая туча. Брат и «сестра» уже проснулись. Ян развалился на стуле и лениво листал каналы на маленьком кухонном телевизоре, Дана готовила омлет. Для этого ей нужно было достать яйца, которые находились на самой нижней полке холодильника. Девушка, естественно, нагнулась за ними, а я, все так же естественно, не смог отвести взгляда от её ягодиц, обтянутых короткими джинсовыми шортами. Но вот Дана поднялась, и я, сглотнув, отвел взгляд. Трудно было удержать в голове то, что я решил в спальне.

Ян ухмылялся, слегка приподняв брови в пошлом намеке. Конечно же, от этого похотливого хорька трудно утаить такие взгляды. Я прищурился и отвернулся, не желая видеть веселую морду брата.

- Доброе утро, Антон, - улыбнулась Дана. От этой улыбки перехватило дыхание, и желание хмуриться пропало. – Завтракать будешь? Я омлет готовлю.

Я покачал головой и ответил:

- Нет, спасибо. Только кофе выпью и уйду.

Мы одновременно потянулись к банке с кофе, и наши руки соприкоснулись. Выдохнув, Дана опустила глаза и тут же их подняла, сказав приказным тоном:

- Сядь. Я сама сделаю.

Я не стал спорить (все-таки для меня утверждение, что кухня – место женщины, не пустой звук) и сел напротив Яна. Тот перестал смотреть телевизор и теперь с любопытством наблюдал за нами.

Дана налила мне кофе, уже зная, сколько нужно добавить сахара. Девушка поставила его передо мной и улыбнулась.

- Спасибо, - поблагодарил я, делая глоток из кружки. Честное слово, я бы не сделал лучше!

- Мне не трудно, - благодушно ответила «сестрица», роясь в холодильнике. Она вытащила оттуда полупустую тарелку с бутербродами и, поставив на стол, заметила: - Половину уже слопал твой брат.

- Ну не мог же я оставаться голодным, пока ты так долго жаришь яйца! – обиженно воскликнул Ян.

Дана засмеялась:

- Клянусь, вас прокормить сложнее, чем целую роту!

Ян приложил руку к сердцу и театрально всхлипнул:

- Ты оскорбила меня до глубины души! Я тебе этого никогда не забуду! – И тут же, не делая никаких пауз, деловито поинтересовался: - Ну ты скоро там приготовишь?

Девушка показала язык и вернулась к плите.

- Как рука? – поинтересовался я, откусывая бутерброд.