Морозом по коже (СИ)

Именно поэтому я кивнула и, встав с кровати, провела руками по щекам, стирая слезы.

- Пошли со мной, - велела я парню.

Ян удивился, но покорно встал:

- Зачем?

- Уведешь оттуда свою маму.

На кухне было тихо. Наташа, сгорбившись на стуле, горестно плакала и подвывала, прикрывая лицо руками. Отец стоял спиной к нам и смотрел в окно. Спина его была напряжена, а сжатые кулаки упирались в подоконник.

Ян без особого труда подхватил ничего не замечающую Наташу на руки и понес прочь из комнаты. Вскоре её плач затих в комнате сына.

Я молчала, не зная, с чего начать. Но, опустив глаза на усыпанный осколками разбитой посуды пол, начала с уборки. Без слов сметая осколки в одну кучу, искоса наблюдала за отцом. Он все так же не поворачивался, но кулаки разжал. Хороший знак.

Вернув кухне приличный вид, я взяла стакан, открыла холодильник и налила себе апельсинового сока. Затем, присев на краешек стола, спокойно произнесла:

- Ты слишком категоричен, папа. - Так как мужчина молчал, я продолжила: - Знаешь, меня ты что-то не спросил, хочу ли я, чтобы ты женился на Наташе.

- Это другое, - отрезал папа.

Необычно твердая уверенность поселилась в моем сердце.

- Нет, это то же самое. Ты заявил мне о своем браке… За сколько? За месяц до свадьбы? Причем на этот месяц так удобненько сбагрил меня в лагерь на другом конце страны, пока сам готовился к свадьбе. Может, мне не нравилась Наташа? Может, я не хотела два года, пока я не уеду учиться в университет, жить с какой-то чужой женщиной под одной крышей? Меня вполне устраивала наша с тобой холостяцкая жизнь.

Папа развернулся и заявил:

- А меня такая жизнь не устраивала.

- Ты мог поговорить со мной об этом, - пожала плечами я. – Мог предупредить меня, что собрался искать себе жену. Но ты ни слова не сказал. Вы полтора года тайком от меня встречались, а потом ты вдруг так неожиданно заявляешь эту «радостную новость». Мол, вот твоя новая мама, доченька. Теперь она будет лезть в твою жизнь и пытаться посоветовать лучшие средства личной гигиены, а ты молча улыбайся и кивай. Ах, да, она не одна. Вместе с ней к нам переедут два её сына и будут тоже вторгаться в твои тайны. Папа, ты поступил эгоистично. И теперь начинаешь плеваться ядом, когда я заявляю, что выбрала парня и начала с ним встречаться без твоего согласия? Папа, я вполне взрослая и самостоятельная и привыкла сама выбирать себе одежду, еду и, тем более, парня. Ты не смеешь мне указывать. Хочешь развестись и уехать? Пожалуйста, давай сделаем так. Но Антона я не забуду, и чисто назло тебе буду тайно с ним встречаться. А еще ненавидеть тебя всеми фибрами души. Потому что ты лишил меня свободы. А когда мне исполнится восемнадцать, я уеду куда-нибудь далеко, вместе с Антоном, и никогда, слышишь, никогда не вспомню о тебе. Потому что ты не уважаешь мои чувства.

Я сама не заметила, как произнесла целую речь. Судя по расширившимся глазам отца, речь-то была неплохая. Ко мне вернулось веселое настроение.

- В общем, решай сам. - Я встала и направилась к выходу из кухни. – Но Антона я не отпущу.

Все будет хорошо. В конце концов, после каждой самой черной полосы всегда идет полоса самая белая.

А утром меня разбудил отец. Он сел на краешек моей кровати, погладил меня по голове и прошептал:

- Ты права. Ты уже взрослая. Можешь встречаться с Антоном, я против не буду.

***

На мое счастье, Антон в школе появился. Едва я его увидела в другом конце коридора, сердце мое бешено забилось. На лице появилась радостная улыбка, и я поспешила к парню, проигнорировав оклики Кати и Ани.

Я была уверена в себе. Антон любил меня, а я любила его. Мой отец был не против наших отношений, и он даже извинился перед Наташей, подарив той огромнейший букет роз и её любимый шоколадный торт. Та дулась только десять минут, а потом не смогла сдерживать улыбки и радостного смеха.

Все, чего мне не хватало для счастья, это улыбки на лице Антона.

Он нахмурился, увидев меня, и уже хотел отвернуться, но я повисла на его шее мертвым грузом. Антон удивленно застыл, машинально подхватывая меня. Кстати, застыл не только он. Периферийным зрением я заметила, что все присутствующие одноклассники, включая Катю и Аню, удивленно уставились на нас, но мне было плевать.

- Дан, ты чего? – растерянно спросил Антон. Я вгляделась в его лицо и с неудовольствием отметила новую царапину на скуле.

- Он извинился, - тихо произнесла я. – Папа признал, что был не прав. Ничто нас больше не останавливает!

Растерянность на лице парня сменилась недоверием, удивлением и, наконец, радостью. Он широко улыбнулся и, прижав меня к себе еще сильнее, поцеловал. Я с готовностью ответила на этот поцелуй, забыв, где я нахожусь, пьянея от ласковых губ Антона…

Меня отрезвила учительница английского. Пожилая женщина не запричитала, как положено даме её возраста, не заохала, что «Сталина на нас не хватает» и «в наше время такого не было». Она только посмотрела на нас поверх своих очков в тонкой оправе и спокойно заметила:

- Следом за мной поднимается Мария Владимировна.