Морпех-3

После того, как перевалили через вершину, выяснилось, что ни дорог, ни населенных пунктов в наблюдаемой перспективе не имеется. Пришлось карабкаться на склон соседней горы, раза в полтора выше и куда сильнее заросшей неприветливым зимним лесом. Обнаружив дорогу, еще почти час сидели в зарослях, изучая обстановку. Обстановка недвусмысленно вещала, что достаточно широкое для этих мест гравийное шоссе является весьма востребованным — буквально каждые несколько минут по нему в обе стороны проезжали автомашины, в основном, не слишком длинные колонны грузовиков, хотя порой проскакивали и легковушки, как правило, движущиеся с мотоциклетным эскортом.

Вопрос заключался в том, в каком именно направлении топать дальше — направо или налево? Карты, что доставшаяся от погибшего пилота, что имеющаяся у контрразведчика, без привязки к местности ничем помочь не могли. Нет, оно конечно, и без карты понятно, что Новороссийск находится где-то по левую руку (угу, а мох активнее растет на деревьях с северной стороны), однако это вовсе не означало, что идти следует именно туда. Тем более, если они находятся в фашистском тылу — а в последнем больше никаких сомнений, увы, не имелось.

Посоветовавшись, двинули направо. Просто потому, что так было проще передвигаться — иначе снова пришлось бы переться вверх, штурмуя очередную гору, пусть и не шибко высокую, но как водится в этих краях, с густо изрезанным многочисленными балками и оврагами склоном.

Решение, как вскоре выяснилось, оказалось абсолютно правильным: буквально в полукилометре дорога пересекалась с двумя другими, поуже и без гравийной отсыпки. А на перекрестке торчал выполненный с немецкой аккуратностью и прочей педантичностью указатель, готическим шрифтом извещавший заплутавшего шоферу, что он находится в полуторах километрах от поселка с труднопроизносимым в немецкой транскрипции названием «Moldavanskoe».

Разглядев в бинокль надпись, Степан вытащил из планшета карту, отыскивая на ней этот населенный пункт, судя по названию, некогда основанный переселенцами, по неведомой причине покинувшими родную солнечную Бессарабию и отправившимися искать счастья на не менее солнечной Кубани. Нашел, понятно. Прикинув масштаб, хмыкнул, обернувшись к товарищам:

— Ну, у меня, как водится, две новости, плохая и еще хуже. Хороших, увы, не имеется. С какой начинать?

— А без дурацкого вступления никак нельзя? — раздраженно дернул щекой контрразведчик. — Вечно ты болтаешь не по делу. Говори уж, что выяснил?

— Злые вы… — начал, было, морпех, но, наткнувшись на гневный взгляд капитана, стушевался. — Ладно, ладно. Короче, глядите. Это село Молдаванское, мы, соответственно, рядышком. Отсюда до Новороссийска километров двадцать по прямой. И это плохая новость, поскольку «по прямой» означает топать через горы и прочую пересеченную местность. Дороги тут, понятно, имеются, во только по дорогам выходит почти полсотни кэмэ. А на дорогах немцы в товарных количествах, сами наблюдали. Просто удивительно, как мы вообще ухитрились сюда незамеченными долететь, видать, ихние зенитчики наш аэроплан за свой приняли. Такие дела.

— Погоди, — нахмурился Шохин, рассматривая карту. — А зачем нам именно к Новороссийску-то идти? Можно же сразу на восток двинуть, к Краснодару? Наши его буквально вчера освободили, сейчас наступление развивают.

— Не, вообще не вариант. Во-первых, слишком далеко, а во-вторых… ты про немецкую «голубую линию» помнишь? Ну, которую они сами «Готенкопфом» называют? Сто тринадцать километров укрепленных позиций, от Азовского до Черного моря. Так вот, мы сейчас в нескольких километрах от их передового оборонительного рубежа, он приблизительно где-то вот тут проходит, — морпех показал. — Соваться туда — верная смерть и прочее самоубийство. Это не через линию фронта ночью шмыгнуть, как под Станичкой — тут не только траншеи с укрепленными огневыми точками и артпозиции на господствующих высотах, но и сплошные минные поля с глубокоэшелонированными проволочными заграждениями. И вся эта радость глубиной километров в пять-семь проходит по труднопроходимой горно-лесистой местности — и это только первая полоса обороны, поскольку километрах в десяти еще и вторая имеется. Никак не прорвемся, даже чисто теоретически — немчура тут укрепилась не хуже, чем белофинны на линии Маннергейма, а ее, как известно, только тяжелой артиллерией да танками и проломили. Так что придется все-таки двигать в обход. Если обойдем город с северо-запада, окажемся в более-менее знакомых местах. А поскольку передвигаться придется по ихним тылам, то лично мне подобная прогулка просто пипец, как не нравится…

— А это что? — подал голос старший сержант, изучавший карту поверх плеча Алексеева. — Железнодорожная ветка вдоль реки идет, правильно? Я так понимаю, из Крымской через станицу Нижнебаканскую к Новороссийску? Может, туда и двинем? Понаблюдаем, примеримся. Глядишь, какая польза будет?