Морпех – победитель магов

Я некстати вспомнил о тропических колониальных пробковых шлемах. За несколько дней до нашего исторического рейда наш разведупровец Грошев на дне рождения у капитана рассказывал мне, что, когда английские колониальные войска в Индии в обязательном порядке принялись носить такие шлемы, смертность от кокосовых орехов в колониальной армии уменьшилась сразу на восемьдесят процентов. Меня удивили, конечно, не восемьдесят процентов, а то, что до англичан это в голову никому из местных не приходило, мол, прибило кокосом насмерть, да и ладно, значит, Шива прибрал, значит, такая судьба…

Но к чему это я? К тому, что быть забитым насмерть кокосовым орехом казалось мне ужасно позорной смертью…

Между тем мы с дядей Вовой провели ревизию боеприпасов.

И с ужасом обнаружили, что пуль у нас на двоих осталось меньше, чем стрел в колчанах у наших друзей пиратов.

Тут пробил звездный час Бута и его особого композитного суперлука.

Пуская навстречу граду летящих кокосов стрелу за стрелой с изумительной точностью, Бут уже через три минуты заставил пятерых циклопов корчиться на песке в смертельных конвульсиях.

Как ни странно, это произвело на тварей воздействие даже большее, чем грохот гранаты из моего подствольника.

Пращники перестали швыряться, замерли в нерешительности. А потом… попятились!

– Вперед, навалимся на них и изрубим их в капусту! Сколько можно терпеть?! На абордаж! – вдруг воскликнул задира Лод.

Похоже, у старого пирата от напряжения начали пошаливать нервы.

Идея была, конечно же, самоубийственной.

Но я и сам был доведен до предела и уже всерьез раздумывал над тем, не примкнуть ли к автомату штык-нож и не поддержать ли Лода в его самурайском порыве.

И вот, в этот самый миг раздался иезуитски спокойный голос Рихарда:

– Друзья мои! Поприветствуем же «Любовницу ветра», самый быстроходный из кораблей, что когда-либо состоял под моим командованием!

– …и, кажись, самый мелкосидящий, – шепотом добавил дядя Вова.

Я обернулся и обомлел.

Бушприт «Любовницы ветра» покачивался так близко от нас, что, казалось, до него можно дотянуться рукой.

А роль ростральной фигуры на ахтерштевне «Любовницы ветра» выполняла… сама Таис в мокрой нательной рубахе, тесно облегающей ее волнующие формы!

Впрочем, врать не стану, в тот момент я на формы даже не посмотрел.

Наконец-то мы перевели дух…

Я растянулся на теплых досках палубы в позе морской звезды и блаженно закрыл глаза.

Тихо плескало море.

Вдали выли раненые циклопы.

Привычно скрипела снасть, и чайки переговаривались о вечной своей ерунде.

Рядом со мной в позе зародыша лежал дядя Вова. Из скулы у него сочилась сукровица – поранился щитом, пока мы там геройствовали.

Я знал, что долг требует, чтобы я сейчас же встал и оказал старшине первую медицинскую помощь.

Промыл рану, наложил хоть какую-нибудь повязку, сказал что-то участливое.

Проверил, не воткнулась ли в его мясистый загривок ядовитая игла.

Но, верите, на исполнение этого долга у меня не было никаких физических сил. Как и на то, чтобы, например, сходить в туалет – хотя и очень хотелось.

Я чувствовал, если сейчас не полежу хотя бы минут двадцать, то просто умру. Ведь невозможно же жить одним сплошным адреналином (хотя мы и пробовали это делать все последние дни!).

А когда я наконец встал на ноги, оказалось, что кок «Любовницы ветра» был так любезен, что приготовил всем нам обед. Нормальный, горячий суп из местной красной чечевицы на бульоне из морского окуня, с водорослями вместо капусты…

Друзья, скажу вам как есть: ничего вкуснее того чечевичного супа я не ел в своей жизни!

И яства, которыми нас, как поросят на убой, откармливали в золотых чертогах Бин Назима, были просто жалким его подобием…

Мораль: близость смерти – лучший кулинар.

Пока мы с дядей Вовой употребляли наши три порции, «Любовница ветра» шустро сближалась с «Голодным кракеном».

Напомню, что наш «Кракен» был крупнее и медлительнее «Любовницы». Поэтому за то время, которое потребовалось «Любовнице ветра», чтобы спасти нас из-под носа разбушевавшихся циклопов и пойти назад, на север, «Кракен» успел только выползти из Черепашьей бухты и обогнуть мыс.

На траверзе этого мыса – он назывался незасмысловато, Попугай, – и должно было состояться рандеву.

Но, как часто бывает с непредсказуемой морской стихией, проблемы всегда начинаются там, где их совсем не ждешь…

Даже такая опытная команда, как у старого лиса Рихарда, дала слабину. Как видно, всех лишали покоя сокровища, лежащие прямо на палубе, – за парусами следили всего лишь трое, да и те оказались малоопытными новичками.

Поэтому, когда с востока внезапно налетел сильный шквал и громадные косые паруса «Любовницы ветра» со зловещим гудением выгнулись дугой, среагировать матросы не успели. Точнее, успели лишь наполовину.

На фок-мачте они, давясь хрипом и срывая кожу до мяса, все-таки смогли уронить рею и погасить парус.

А вот грот-мачта с наводящим на самые отпетые мысли треском рухнула на левый борт.

При этом одному матросу размозжило голову, а другому раздробило обе ноги.

Мимо меня пронеслись ванты, каждый из которых мог бы легко перерезать меня пополам.