Морпех. Подмога придет!

И в этот момент старший лейтенант Степан Алексеев неожиданно и с какой-то пронзительной остротой понял, что он должен вернуться в сорок третий год. Останется там навсегда? Да и хрен с ним, значит, судьба такая. Ну, не может он иначе поступить, никак не может! Просто права такого не имеет иначе поступить!

Вот только с семьей и командованием разберется – знать бы еще, как именно? – и вперед. Ну, в смысле назад…

Возвращения товарища Шохин, всецело поглощенный всемирной сетью, даже не заметил. Судя по выводимым на монитор данным, контрразведчик усиленно штудировал историю Великой Отечественной и пока дошел только до осени сорок первого, видимо, сравнивая информацию из интернета с тем, чему сам оказался непосредственным свидетелем. Лежащий перед ним лист бумаги – тот, на котором неизвестный Степану предшественник изобразил примерную схему параллельных миров, поскольку никаких иных писчих принадлежностей не имелось, а драгоценные блокноты продолжали мирно сушиться на подоконнике, – был густо испещрен какими-то пометками, сделанными убористым почерком.

Не удержавшись, Алексеев фыркнул:

– Серега, да не мучайся ты! Все это можно тупо распечатать, вон принтер стоит. Причем еще и с интервалами поиграть, чтоб место для твоих ценных комментариев осталось. Фигней же занимаешься, честное слово!

– Вернулся уже? – не обратив особого внимания на сказанное, осведомился товарищ. – Быстро ты. Слушай, тут столько всего, просто не верится! Неужели вся эта информация теперь каждому доступна?!

– Доступна, сам же видишь, – пожал плечами старлей. – Было бы желание узнать правду. Вот только с последним в моем мире все хуже и хуже. Да оставь ты карандаш в покое, сказал же, я тебе все это распечатаю. А уж дальше изучай, сколько влезет, хоть наизусть заучивай. Ты, кстати, разобрался, как фотки времен войны просматривать?

– Нет пока, руки не дошли. Читаю, сам же видишь. Слушай, Степа, ты б не мешал, а? Всему свое время. Я занят.

– Понял, – криво ухмыльнулся морпех. – Тырнет – та еще зараза, особенно для неподготовленных умов. Ладно, продолжай самообразовываться, хуже не будет. Не мешаю.

– Вот и не мешай, – сварливо согласился товарищ. – Уж сам как-нибудь разберусь, чем заняться, без советчиков. Свободен пока, товарищ старший лейтенант!

– Так точно, – фыркнул Алексеев, босиком прошлепав в сторону пока еще не исследованного помещения, где хранилась поисковая снаряга. Прихватив первый попавшийся спальник, раскатал его прямо на полу, забрался внутрь. Подложив под голову свернутый коримат, собрался было поразмыслить насчет будущих планов, однако вымотанный событиями крайних суток организм решил иначе, и старлей мгновенно отрубился, погрузившись в глубокий сон. Видимо, сказалось нервное перенапряжение последних недель и длительное воздержание, но старлею отчего-то приснилась загорелая студентка истфака Маша, из всей одежды на которой имелся лишь пробитый шальной пулей пробковый круг. Стыдливо прикрывая спассредством наиболее притягательные выпуклости и впадины, девушка загадочно улыбалась. Степан сделал шаг навстречу, однако Маша покачала головой, отступая. Еще шаг – и она, звонко рассмеявшись, бросилась бежать, с разбега плюхнувшись в море.

«Дура, зачем?! – ахнул морпех, кидаясь следом. – Пристреляно ж все, и десяти метров не проплывешь, срежут!»

Словно отзываясь на его мысли, откуда-то сбоку грохотнул длинной, в пол-ленты, очередью пулемет, судя по звуку – немецкий «эмгач». Пули ударили, раскидывая прибрежную гальку, по узкой полоске пляжа, полоснули, поднимая высокие фонтанчики, по воде, наискосок перечеркнули загорелую спину. Девушка сдавленно вскрикнула, сразу же начав тонуть; вспененная попаданиями вода окрасилась в карминовый цвет. Еще секунда – и на успокаивающейся поверхности остался лишь бело-красный спасательный круг.

Добежавший до линии прибоя Степан обессиленно опустился на влажный песок. На душе, еще буквально только что исполненной радостью от неожиданной встречи, было пусто. Нащупав округлый голыш размером с кулак, старший лейтенант медленно встал. Вот и все, его последний бой. Фриц не стреляет, видимо, перезаряжается – отчетливо слышен металлический лязг, – значит, у него есть шанс. Жаль, другого оружия нет, только этот камень. Знал бы заранее, что все так выйдет, – раскопал захоронку, где и пистолет остался, и граната. Ну, да что уж теперь. Главное – успеть добежать, от удара таким булыжником никакая каска не спасет, а бить он собирается всерьез. Готов? Вперед, морпех!

Алексеев развернулся, собираясь броситься в свою последнюю атаку, однако запутался в невесть откуда взявшемся спальном мешке… и пришел в себя, как-то сразу, рывком проснувшись.

Лязгал не перезаряжающийся пулемет, а ключи в руке вернувшегося Виктора Егоровича. С любопытством взглянув на вскинувшегося морпеха, отведенная назад правая рука которого словно бы что-то сжимала, понимающе хмыкнул: