Морпех

Степан вышел из боя практически без потерь, разве что получил глубокую царапину на ребрах от шальной пули да ссадину на скуле, когда навстречу вывернулся здоровенный пехотинец с разряженной винтовкой в руках. От удара прикладом старлей ушел легко, будто на тренировке отразив автоматом выпад и выстрелив в упор, но в последний момент румын, уже заваливаясь, ухитрился его все-таки достать. Удар винтовкой вышел скользящим, хоть и заставил старшего лейтенанта на пару мгновений потерять координацию. Заметивший это Аникеев, решивший, что «товарищу командиру» грозит опасность, всадил в спину уже упавшему пехотинцу короткую очередь.

А вот с боеприпасами к концу штурма, по прикидкам морпеха, продлившегося никак не более получаса, оказалось куда как хуже. Патроны Алексеев спалил все, гранат в наличии тоже не осталось. Вторую «лимонку» он забросил в огрызающееся пулеметным огнем окно одного из поселковых домов, а РГ-33, к своему стыду (и, если прикинуть, огромному облегчению), просто где-то потерял. То ли еще возле взорванной самоходки, то ли позже, когда кувыркался и переползал, укрываясь от вражеских пуль…

— Ну, вот и все, похоже, — старшина тяжело опустился рядом с сидящим у стены дома Алексеевым. Из пустого, с выбитым ударной волной переплетом, оконного проема тянулся ленивый дымок, отчего-то пахнущий паленой шерстью. На посеченном пулями и осколками подоконнике лежал, свесив вниз руку, румынский пехотинец. Из-под обугленного рукава рыжей шинели тянулась по кисти загустевшая ниточка темной крови, скапливаясь на земле глянцево отблескивавшей лужицей. Наверное, в другой ситуации — и буквально какими-то сутками раньше — Степан отодвинулся бы в сторону. Но сейчас ему было откровенно все равно.

— Взяли мы поселок. Как вы, товарищ лейтенант?

— Нормально, — буркнул морпех, осторожно ощупывая раненый бок. Кровь, судя по всему, уже остановилась самостоятельно, но перевязаться все равно нужно: антибиотиков в этом мире пока нет, и если рана загноится, будет совсем нехорошо. — Бинт есть?

— Ранили все-таки? — вскинулся Левчук, торопливо развязывая узел на горловине солдатского сидора. Вытащил непривычного вида индивидуальный перевязочный пакет и знакомую фляжку.

— Зацепило немного, пуля по ребру скользнула. Поможешь перевязаться?

— А как же, обучены, чай, не впервой. Бушлат снимите да тельник задирайте. Главное, не застудиться, вы ж и без того в море подморозились.

Дождавшись, пока старлей, кряхтя, освободится от одежды, Семен Ильич щедро оросил рану спиртом, разодрал вощеную бумагу оболочки и вытащил бинт, стараясь не касаться грязными пальцами ватно-марлевых подушечек. Сноровисто перевязал — похоже, и на самом деле не в первый раз подобное делал, закрепив повязку булавкой, помог одеться.

— Вот и все, тарщ командир. Жаль, стрептоциду не имеется, присыпать бы, но чего нет, того нет. Но после все одно нужно будет доктору показаться.

— Спасибо, старшина, — успевший немного подмерзнуть Степан застегнул бушлат, туго перепоясался, поднял воротник. Пошевелился — грамотно наложенная повязка не мешала и не сдавливала грудь. — Аникеев где?

— Ванька-то? Сейчас прибежит, я его отправил трофеев подсобрать. У вас с боеприпасом как обстоит?

— Хреново обстоит. Патронов нет, гранат тоже не осталось.

— Вот и я об том же, — мрачно кивнул морской пехотинец. — Патронов особо жалко, в том блиндаже цельный цинк остался, не было времени забрать. Ладно, придумаем что-нибудь. Да вот, кстати, держите, Ванька у пулеметчика прибрал, а отдать не успел — самоходка стрелять начала, — Левчук протянул старлею кобуру. — Владейте, командиру пистолет всяко положен.

Отстегнув клапан, Алексеев с интересом повертел в руках трофей. Не сдержавшись, шумно хмыкнул:

— Ух ты, настоящий люгер! Шикарный подарок, спасибо!

— Разбираетесь, гляжу? — уважительно ухмыльнулся тот. — Владейте на здоровьишко, вещь нужная. Приходилось пользоваться?

— Нет, не приходилось. Но в инт… в училище показывали, мы ж всякое вражеское оружие изучали, — вовремя поправился морпех. Мельком подумав, что вот и пригодился когда-то в полглаза просмотренный в сети ролик, посвященный легендарному Р08. По-крайней мере, как его привести в боевое состояние и перезарядить, он знает, да и с неполной разборкой, если память поднапрячь, тоже разберется.

Неожиданно Левчук, доставший кисет и неторопливо набивавший самокрутку, задал вопрос, услышать который Степан был готов меньше всего на свете:

— Тарщ лейтенант, а вот когда вы пулемет ихний подавили, отчего граната ваша не рванула? Я взрыва не услышал, думал, все, подстрелили вас.

— Не сработала, наверное, — равнодушно пожал плечами Алексеев, мысленно ругнувшись — да что ж ты такой дотошный-то, старшина?! Не взорвалась — и не взорвалась, какая, нафиг, разница? Не той, блин, системы оказалась!

— Бывает, — согласился тот, закуривая. В ноздри никогда не баловавшегося табаком старлея пахнуло едким махорочным дымом, и он едва не закашлялся. Блин, как он это курит?! — Снимайте ремень, подмогну кобуру нацепить. Ну, вот, теперь совсем другой вид, сразу понятно, что командир!