Морпехи

Кампус ШОСП, носящий название Кэмп Барретт, был больше похож на старый муниципальный колледж, чем на колыбель корпуса офицеров морской пехоты. В это первое утро понедельника я смотрел на лейтенантов, снующих туда-сюда по классам. В руках они держали портфели и пластиковые кружки с кофе и были похожи на выпускников. В Кэмп Барретте была дюжина зданий: две казармы, несколько классов, бассейн, театр, оружейный склад, и все это было окружено полями, на которых росла трава. У этих полей было двойное предназначение: вертолетные площадки или место для игр.

Примечательностью Кэмп Барретта был Железный Майк, бронзовая статуя морского пехотинца с винтовкой в правой руке, машущего кому-то левой. Имя Майк, пожалуй, неверно, потому что статуя очень напоминает подполковника Уильяма Лефтвича, который в 1970 году командовал во Вьетнаме Первым разведывательным батальоном. Мы, новоиспеченные лейтенанты, не знали о Первом разведывательном ничего, за исключением того, что он считал себя самым лучшим. Затем его присоединили к войскам морской пехоты, и батальон начал называться Первой дивизией морской пехоты. На знамени дивизии изображены череп и две скрещенные берцовые кости на алмазно-голубом фоне с надписью «Молниеносно, безмолвно, смертельно».

В чрезвычайных ситуациях при десантировании подполковник Лефтвич всегда был со своей командой из разведывательного батальона. Эти операции были самыми опасными, сопровождавшимися большими потерями, воевать морпехам приходилось с противником, имеющим большое численное преимущество. Но погиб подполковник не в бою. В один ненастный день вертолет с Лефтвичем и набранной им командой добровольцев под названием «Приставалы» врезался в гору. Погибла вся команда…

Как-то утром наши занятия начались у Железного Майка. Я стоял рядом со статуей и чувствовал общность с историей морской пехоты и ее героями. Вокруг меня стояли шесть взводов из роты «Альфа», 224 человека, каждому из которых недавно было присвоено звание «второй лейтенант». Около меня оказался долговязый парень с кривой улыбкой. Яповернулся, чтобы познакомиться.

Он пожал мне руку и представился: «Джим Бил. Теннеси».

В то утро я не мог себе предположить, сколько всего нам с ним придется пережить в следующие два года. Его самодовольная уверенность как-то успокаивала — еще один показатель того, что Школа основной специальной подготовки сильно отличается от Школы подготовки офицеров. В казарме мы с Джимом жили в соседних комнатах. Взводы, состоящие из сорока лейтенантов, были разделены на отряды по тринадцать-четырнадцать человек. Отряды, в свою очередь, были поделены на огневые группы по четыре-пять человек в каждой. Ближайшие полгода мы должны были провести в Кэмп Барретте, изучая все, что может пригодиться офицерам морской пехоты. Нашей мантрой было: «Каждый пехотинец — хороший стрелок». Вследствие этого имеем еще одну мудрость: «Каждый офицер морской пехоты — командир взвода стрелков». В войсках морской пехоты служат пилоты реактивных самолетов, штабные, водители грузовиков, но в первую очередь — бойцы-пехотинцы. В ШОСП нас обучат основным навыкам, законам, положениям, административным нормам, которые могут пригодиться военным в мирное время. Главной темой разговоров в ШОСП был подбор офицеров на ВУС. Военно-учетная специальность — это то, чем человек будет в первую очередь заниматься, служа в морской пехоте. Можно стать летчиком, артиллеристом, заниматься материально-техническим обеспечением, управлять танком, быть пехотным офицером и так далее — и все это на конкурсной основе. Больше всего желающих было стать пехотными офицерами.

Президент Гарри Трумэн однажды сказал, что механизм пропаганды морской пехоты уступает только механизму работы Сталина. Он был прав. Я был в шоке, когда командир моего взвода, капитан Мак Хью сказал, что только 10 процентов из нас станут пехотными офицерами. Остальных ждут другие рода войск: артиллерия, морской десант, танковые войска. Можно пойти служить в администрацию или заняться финансовым менеджментом.

Мак Хью предупреждал о том, что сначала нужно изучить все возможные специальности, а потом уже принимать решение. Я кивал головой, но знал: меня устроит только должность пехотного офицера. Я хотел простоты, присущей человеку с оружием, который пешком преодолевает большие расстояния, ходит под парусом, преследует врага, принимает решения и использует знания, полученные во время обучения. Я не хотел, чтобы самолет или танк перешли мне дорогу, и уж точно не собирался делать бумажную работу. Яжаждал испытаний. Морская пехота недавно начала кампанию по привлечению добровольцев, ее лозунгом было: «Никому не нравится воевать, но должны быть люди, которые знают, как это делать». Лозунг не пошел — пехотинцы любят воевать, и в офицерах всегда вырабатывается желание воевать.