Морра

Мальни Тарек – милый молодой человек, недавний аспирант – легко и весело провел первую часть пары. Лекция закончилась быстро, улыбочки тоже.

– А теперь, – недобро сверкая серыми глазами, он резко захлопнул папку, закрыв свои записи, которые так дружелюбно нам надиктовывал, – прогуляемся на полигон.

– Но… – С первой парты неуверенно подняли руку. Мне, затаившейся на самом верху, в темном углу, было не видно, кто это, а голос в большой, гулкой аудитории отражался от стен и до неузнаваемости менялся, отдаваясь едва заметным эхом. – Первые три занятия должны быть лекционными.

– Да, учебный план, – равнодушно кивнул Мальни. – Но разве это интересно? Сидеть и писать, когда можно все опробовать на практике?

Возразить ему больше никто не решился. Да и что тут возразишь, когда преподаватель утверждает, что материал лучше всего усваивать на полигоне? Спокойный, чуть скучающий взгляд как бы намекал, что каждый, кто попытается оспорить его идею, пойдет на истязания в первых рядах.

Самоубийц среди нас не было. Мы не безбашенные боевики, которым родная шкура не дорога – мы осторожные целители, а я ко всему прочему еще и трусливая рагра.

Мы молчали.

– Закрываем тетради, – велел Мальни, – оставляем сумки здесь, идем за мной.

Пятьдесят минут до конца занятия. Если вычесть из них десять на путь от аудитории до полигона по холодным, темным коридорам, остается еще сорок, чтобы в полной мере разочароваться во взгляде профессора на правильный учебный процесс.

Лестница, выход в светлую, но все равно холодную галерею, еще одна лестница, и я невольно повыше подняла ворот куртки. Мальни привел нас к неприметной, совершенно обычной двери. Через нее Илис часто бегал в виварий, так было ближе.

Путь до полигона так тоже был значительно ближе. Если бы мы отправились по центральной лестнице, то потратили бы все двадцать минут. Не знаю как остальных, но лично меня очень печалило, что мы пошли не длинным путем.

– Сейчас, проверим ваши физические возможности и скорость реакции, – пообещал Мальни, обходя полупрозрачный, надежный купол полигона и ведя нас к линии препятствий.

Я была полностью уверена в своей скорости и даже расслабилась. Самоуверенность сгубила не одну рагру, да и хищники, в общем-то, тоже часто от этого страдают…

Скинув верхнюю одежду, я закатала рукава простого свитера. Некоторые из студенток с грустью смотрели на грязь, злорадно булькавшую под навесом, и теребили рукава своих платьев. Но высказать возмущение почему-то решилась только одна.

– Простите… – Заправив за ухо прядь темных, чуть вьющихся волос и двумя пальцами, ухватившись за подол своего платья, Амери с нажимом произнесла: – Нас никто не предупреждал насчет практики. Мы не готовы.

Окинув студентку оценивающим взглядом, Малек кивнул:

– Все, кто по каким-то причинам не хочет участвовать в практической части, свободны, – буднично и совершенно равнодушно разрешил он, – но на следующее занятие прошу прийти в соответствующей одежде. Вас будет ждать особое задание.

К полосе препятствий я бросилась с ненормальным энтузиазмом. Лучше отмучиться сейчас, чем ждать следующего занятия, гадая, что за особое задание он там придумает.

На самом деле это оказалось не так уж и сложно. Да, в человеческом виде я была не такой легкой и цепкой как рагра, да и в скорости серьезно проигрывала, но все равно оказалась значительно быстрее своих одногруппников. Пока они в тепле и уюте отживали свои года, я носилась по лесам и многое могла.

Наверное, смогла бы даже без особых потерь пройти всю полосу, лишь раз скатившись в грязь по скользкому бревну – я была намного чище и целее многих. Чище меня оставались лишь четыре человека, мужественно решивших, что «особое задание» предпочтительнее этого унизительного барахтанья в грязи.

Утром здесь купался второй курс боевиков, а сейчас вот мы.

– Морра! – взвизгнули за спиной истеричным голосом, и я почувствовала, как Атави, неудачно забравшаяся на стену, с которой только спрыгнула я, тяжелым грузом свалилась мне на спину. Знала бы, что так выйдет, ни за что не стала бы помогать на нее подняться.

Спастись я уже не успевала. Расслабилась, не следила за спиной, уверенная, что ничего страшного там нет. А оказалось, что есть. Еще как есть.

Меня вдавило в землю, впечатало в грязь лицом и, судя по ощущениям, оторвало напрочь ступню, которой я зацепилась за высовывающуюся из земли скобу. Хруста я не услышала, хотя ощущения были такие, словно я ногу сломала. Но размазывание слез по грязному лицу уже ничто не могло остановить.

– Прости меня, пожалуйста! – Совсем белая, непривычно тихая Атави сидела рядом со мной и смотрела такими глазами… словно я тут при смерти лежу, а всего в паре шагов от нас уже роют могилу. – Я не хотела.

Лодыжка распухла, слезы так и продолжали катиться по грязным щекам, которые Мальни лично пришлось протирать своим чистым платочком, собирая грязь на белый батист. Дорогая и так безнадежно испорченная вещь.