Морриган. Отраженье кривых зеркал (СИ)

Здесь выращивали и готовили еду для масок и бедняков: на территории монастыря находилась небольшая ферма, огород с садом, в котором работали как белые жрицы, так и маски – их добровольные помощники. Как объяснил Дэмьен, к труду масок не принуждали, но они, предоставленные самим себе, сами сюда приходили. По всей видимости, просто не знали, куда деть время, которое раньше они тратили на общение с близкими и родными. А может, просто тянулись к человеческому теплу.

– И что, даже жрицам запрещено с ними разговаривать?

– Запрещено. Серая стража следит за тем, чтобы наказание масок было полноценным. И хотя главный принцип веры белых жриц – всепрощение, они не могут ослушаться приказа серой стражи. В противном случаю, маски наденут уже на них самих.

Они прошли мимо белой жрицы, читающей на скамье книгу. Строгое белое платье в пол, темные косы, уложенные на манер короны. Оторвавшись от чтения, она мимолетно им улыбнулась. А Кеннет уверенно вел их вглубь раскинувшегося за спиной жрицы сада.

– Зачем им это? – вполголоса спросила Морриган, когда они отошли на несколько шагов. – Жить здесь? Помогать тем, чьих имен они не знают?

– Среди жриц и жрецов много белых ведьм, чье призвание – помогать каждому живому существу, попавшему в беду. Они верят, что у каждого есть шанс. Искупиться. Очиститься. Говорят, многие жрицы – бывшие маски, по той или иной причине после освобождения вернувшиеся к мирскому труду. Они сродни отшельникам, которые поселяются вдали от людских поселений где-нибудь высоко в горах – с той лишь разницей, что здесь людей они видят, но не слышат. Каждая из белых жриц принимает обет молчания в знак солидарности. Маски могут говорить, но смысл им это делать, если никто их не слышит – точнее, делает вид. Вот и белые жрицы молчат, чтобы лишний раз не напоминать маскам о том, что они – изгои.

– А ничего, что многие из этих несчастных изгоев убивали и насиловали?

Дэмьен бросил на нее мимолетный взгляд.

– Как я и говорил, белые жрицы верят в искупление и всепрощение.

– А… как тут со жрецами?

– Они есть, но их меньше в разы. Поэтому когда говорят о подобных монастырях, чаще всего упоминают именно белых жриц. Жрецы в подобным местах – скорее исключение.

– Ну разумеется, – бросила Морриган. – Женщины куда сердобольнее мужчин.

– Ты осуждаешь их за это или одобряешь? – усмехнулся Дэмьен.

Ответить она не успела. Кеннет остановился в двух шагах от девушки, срезающей с куста пожухлые листья и указал на нее рукой.

– Она.

Незнакомка тут же обернулась.

– Спасибо, великий конспиратор, – не скрывая недовольства, сказала Морриган.

Кеннет пожал плечами и был таков – посчитав свою миссию выполненной, направился к арочным воротам монастыря. А Морриган внимательно оглядела представшую перед ней Эмму Фитцджеральд.

Наглухо закрытое серое платье до пят облегало фигуру приятной полноты – такая безумно нравится мужчинам. Волосы спрятаны под глубокий капюшон, лицо и шея закрыта серой маской. Прорези узкие – исключительно для глаз и рта, не оставляющие и дюйма лишней кожи. Вкупе все это смотрелось жутковато и странно.

– Эмма Фитцджеральд? – шагнув к ней, спросила Морриган.

– Кто… Почему вы… Вы знаете, что со мной запрещено говорить?

– Знаю, и мне наплевать, – хладнокровно произнесла она.

– Я… меня решили освободить?

Повернувшись к Дэмьену, Морриган сказала:

– Я же говорила, что мы сразу узнаем, что это она.

– Кто вы такие? – осмелев, спросила Эмма.

– Ты знаешь, что случилось с твоей семьей?

На удивление тонкие руки в серых перчатках взлетели к лицу. Зажали рот, из которого вырвался сдавленных хрип.

– Такта тебе не занимать, – сердито сказал Дэмьен.

– Я ничего еще не сказала! – возмутилась Морриган.

– Что… Пожалуйста, что…

– Мне очень жаль, имэс Фитцджеральд, – берсерк взял инициативу в свои руки. Морриган совершенно не возражала – говорить сочувственно и мягко она умела едва. – На Тольдебраль было совершено нападение.

– Кто-то из Высокого Собрания? – Эмма все еще держала руки у лица, отчего ее слова звучали глухо и неразборчиво.

– Нет. Существо или человек, который использует для нападения зеркала. Точнее, прячется в них, в ожидании момента, чтобы напасть.

– З-зеркала? О боже. Кто-то погиб? С Оливией все в порядке?

От внимания Морриган эта фраза не ускользнула.

– Оливия защитила себя чарами. Она идет на поправку. Но Линн и ваша мать…

Эмма закрыла руками лицо и затряслась в беззвучных рыданиях. Морриган же, воспользовавшись ситуацией, исподволь изучала наследницу короны. Без зеркал и свеч воззвать к сильной черной магии она не могла, оставалось только полагаться на ведьминскую интуицию. И пока она подсказывала, что в реакции Эммы на известие нет ни грамма фальши.

Маска успокоилась на удивление быстро. Дэмьен – сама галантность – соткал из иллюзии шелковый платок, который протянул Эмме. Она улыбнулась – уголки губ чуть приподнялись в прорези маски, и осторожно промокнула глаза.

– Линн, мама… Значит, Оливия – королева?