Морская дева

Миша отправил Кате несколько радиограмм во время перехода на юг, и получил две ответных. Во время стоянки в Сайгоне радиограммы не отправлялись и не принимались, и по выходу Миша сообщил Кате, что возвращается, хотя переход затянется больше чем на месяц. На второй день после выхода из Сайгона по трансляции Стрельцова вызвали в рубку. Услышав это объявление, Миша внутренне вздрогнул, и ощутил неосознанную тревогу. Старший помощник вручил ему радиограмму, и по лицу старпома Миша догадался, что радиограмма не из приятных.

Со все возрастающей тревогой Миша развернул стандартный бланк, и прочитал: "Катя почувствовала себя плохо, положили в больницу". Никаких объяснений в радиограмме не было, и это тревожило больше всего. Сообщение отправлял Павел Кириллович, и это также было не совсем обычно, потому что раньше письма и телеграммы всегда отправляла Людмила Павловна.

Миша спустился в каюту в полной растерянности. Катя ни разу ничем не болела, кроме легкого насморка, и он знал, что не болела она и в детстве. Он десятки раз прочитал сообщение, надеясь найти в нем то, чего там не было. Было ясно, что речь идет именно о болезни, а не о какой-то травме. Но не прошло еще и месяца, как он видел Катю совершенно здоровой, и вдруг больница.

Он отправил радиограмму с просьбой сообщить, что случилось.

На душе у него было очень тяжело, он старался найти причину своей сильнейшей тревоги, которая казалась ему чрезмерной, но мысль вращалась вокруг этой зловещей радиограммы, и угнетала его все сильней.

На ужин он не ходил, вместо этого залез в свой бот, и попытался читать. Взгляд проваливался сквозь книгу, устремляясь в бесконечность, и вдруг он вспомнил свои давние мысли о некой скрытой опасности, которую он однажды не то почувствовал, не то придумал. Эта мрачная мысль пришла к нему совершенно неожиданно, едва ли не накануне свадьбы, когда он находился в апогее своего счастья. Сейчас эта мысль вызвала в нем ярость, от которой он заскрежетал зубами. "Да что же ты накликаешь беду!" — прошептал он.

Усилием воли он таки заставил себя читать, и гнал от себя всякие мысли, но и книга была отнюдь не веселая, это был "Идиот" Достоевского. Он читал до глубокой ночи, боясь отложить книгу, зная, что его кошмарные мысли немедленно хлынут в его сознание. Так с книгой он и уснул, утомленный этой жестокой борьбой с собственным сознанием.

Весь следующий день он ждал сообщения, но оно не пришло. Отправить свою радиограмму Миша не решился, хотя если бы его спросили, что его удерживало, он не смог бы ответить. Весь день он лихорадочно работал, придумывая для себя все новые дела, причем в машинном отделении, где стояла жара, грохот дизелей и запахи горючего. Вечером он снова забрался в свою шлюпку, к своему "Идиоту".

Перед обедом пришла радиограмма: "Кате сделали операцию, состояние тяжелое, находится в реанимации".

Михаил метался по судну, не зная, что предпринять. Он взял себя в руки, зашел к капитану, и попросил при первой же возможности пересадить его на судно, которое идет во Владивосток. Романьков уже все знал, и сказал, что проследит за этим, но вероятность слишком мала, поскольку караван идет в стороне от морских путей. С этой же просьбой Миша подходил ко всем штурманам, и все они обещали немедленно доложить капитану, если заметят попутное судно.

Он снова спустился в машину, чтобы занять свои руки, а главное голову, но на этот раз у него все валилось из рук. Он ушел в шлюпку, и не показывался из нее весь день. Кто-то из матросов принес ему еду, но она так и осталась нетронутой. Михаил думал о том, что если бы он находился рядом с Катей, он смог бы поделиться с ней своей кровью, он отдал бы ей всю свою кровь, и Катя немедленно пошла бы на поправку. Он представлял себе две вплотную стоящие кушетки, на которых они с Катей лежат неподвижно, соединенные трубкой, по которой течет его кровь. А еще они смотрят в глаза друг другу, и его здоровье и сила вливаются и по этому каналу в больное Катино тело. И это тело наполняется силой, болезнь уходит, Катя слабо улыбается, берет его за руку, у нее появляется румянец, и снова расцветает ее неземная красота. Он безмолвно обращался к жене, просил ждать его, просил взять его силу, и опереться на нее, обращался к телепатии и к волшебству. Он вспомнил давно прочитанную книгу Джека Лондона "Межзвездный путешественник", в которой главный герой научился покидать свое тело, и перемещаться во времени и в пространстве. Он пытался покинуть свое тело, и витать в скорбной палате, где лежала любимая жена, которая смогла бы обнаружить его присутствие, и тогда он опустился бы в ее больное тело, и изгнал бы из него неведомую болезнь.

Бесконечная карусель скорбных мыслей незаметно перешла в спасительный сон без сновидений. Разбудил его какой-то звук на палубе, часы показывали девять часов восьмого апреля.

Он быстро умылся, и побежал в радиорубку. Сообщений для него не было.

Сообщение пришло вечером. Из него Михаил узнал, что Кати не стало.