Морская инквизиция: Мир колонизаторов и магии

– К сожалению, пока ничего. Мы не в силах изменить обстоятельства в свою сторону. Будем ждать удобного момента, и держаться друг друга, юноша. Это моё единственное требование.

На этом наш разговор подошёл к логическому концу, и мы продолжили наш дальнейший путь молча, каждый думая о своём и строя планы об освобождении из плена.

Глава 4. К океану

Десять дней, мы шли через джунгли, опасаясь нападения диких животных, и двигаясь в направлении Атлантического океана, страдая при этом от голода и жары. Пищу давали два раза в день, и состояла она из горсти маисовой муки и нескольких неизвестных мне корнеплодов. Пираты шли с развёрнутыми знамёнами, каждый под командованием своего выборного капитана.

Смотря на их знамёна, я не переставлял удивляться тому, что флаги у них были не чёрные с «Весёлым Роджером», а самых разнообразных цветов и без «Роджера». В основном они у них были красные с различными цветовыми вставками, а у некоторых даже зелёные. Красный свет ассоциировался в это время с кровью и любое красное знамя, называлось кровавым флагом, знаком тревоги и беды. Этот флаг, поднимался при поднятии мятежа, а также в случаи бескомпромиссности борьбы.

На десятый день мы вошли в селение на реке Чагре, под названием Крус. Морган, остановился здесь, чтобы заготовить себе провизию для перехода морем до Ямайки, ведь много еды с собой не заберёшь, она быстро портится. А консервов в этом мире ещё не изобрели. Впрочем, я ещё слишком мало знаю об этом мире, чтобы делать выводы.

Все пленники были исхудалыми и еле могли идти. Я стоял рядом с падре Антонием, когда нас вывели на небольшое свободное пространство за домами селения, вместе с остальными пленниками.

Впереди, появилась красочная процессия, во главе которой шёл Генри Морган в дорогом камзоле, украшенном золотым шитьём, пафосной шляпе с ярким плюмажем и крепких кожаных сапогах-ботфортах. Ноги были без чулков, но одеты в широкие штаны. На вид это был обычный, ничем не примечательный мужчина, несомненно, обладающий, гораздо более ценными для мужчины свойствами, чем красота.

У него явно были неизвестные мне магические способности, которые он впрочем и не скрывал, а кроме того его ум, удача, и хватка, позволили одолеть множество препятствий. Манипулируя пиратами, и захватив врасплох губернатора Панамы, он смог овладеть городом и разграбить его, несмотря на сопротивление его жителей.

Сейчас же он выступал впереди своих людей, пёстрой вооружённой до зубов толпой, обступивших его. На его груди висел большой золотой медальон, обильно усыпанный драгоценными камнями. Стоящий рядом падре Антоний, внезапно напрягся и прошептал сквозь стиснутые зубы.

– Высшая защита, у него на груди висит орден высшей защиты! Откуда у него эта ценность? Многие бы хотели обладать этим весьма редким артефактом, очень многие. Но откуда он у него?

Этот вопрос, естественным образом, остался без ответа. Я на него ответить не мог, а всем остальным, не было до этого никакого дела. Все ожидали от Моргана речи о своём освобождении, которое несколько затягивалось. Что было, впрочем, не удивительно, после всего нами пережитого.

Картинно выступив перед нами «генерал-адмирал» Генри Морган, отставив левую ногу вперёд и положив правую руку на богато изукрашенный эфес морского палаша, начал свою речь. Но в начале, он обвёл своим презрительным взглядом всю жалкую толпу заложников, некоторых из которых уже выкупили.

– Испанцы, – на неплохом испанском заговорил он, – вините в своих несчастиях своего губернатора. Это трусливое ничтожество, которое предало вас и оставило наедине со своим горем и несчастиями. Мы, благородные каперы, прошу заметить господа, мы каперы, а не пираты! Ну, если вам гораздо больше нравиться название флибустьеры, можете именовать нас именно так, но отнюдь не пиратами.

– Так вот, мы вынуждены стребовать от поданных Испании репрессалии от ущерба, понесённого добропорядочной Англией и независимой Францией. Вините в этом самих себя и свою королеву. Мы же всего лишь выполняли свой долг перед Англией и Францией, согласно выданных нам каперских грамот!

И он потряс перед потрясёнными таким цинизмом, заложниками, некоей бумагой свёрнутой в свиток, с висящими на ней различными разноцветными печатями. Никто из стоящих пленников не мог рассмотреть диковинную бумагу, а тем более её прочесть, да это было и ни к чему.

Генри Морган, обвёл ещё раз глазами притихшую толпу, наслаждаясь созданным им впечатлением и сделав театральную паузу. По лицам, стоящих перед ним людей, прошлась вся гамма чувств и переживаний, которые овладели ими. Отчаянье, надежда, ожидание, страх, тщательно скрываемая ненависть, вера в невозможное, по ним можно было писать картину «Возвращение спасителя».