К июлю 1855 года обстановка на южных морях Восточной войны для России была предпохоронной. О славе Черноморского флота, флота Ушакова и Лазарева, напоминали лишь верхушки торчащих из воды мачт кораблей, затопленных командами у Севастополя. Экипажи превратились в дивизию морской пехоты. Меткие комендоры палубных орудий, цепкие мачтовые матросы, хозяйственные боцманы и расторопные коки, офицеры: штурманы и гидрографы — все ходили в штыковые атаки по сухой крымской земле. Как самая заурядная армейская пехота. Почти на всей акватории Черного моря вражеский флот был безраздельным хозяином.
Азовское море также осталось без защиты. Казаки Азовского Войска, на своих барказах, дрались с турецкими судами у кавказских берегов. (Их Войсковое правление, расположенное в старой крепости станицы Петровской, с моря тоже обстреливал английский пароход. Британцы приняли музейную крепостицу за действующее береговое укрепление.) У донских казаков морские силы разбил Петр Великий, казалось, навсегда. Хотя оборону Таганрога и возложили на донцов под командованием казачьего генерала Ивана Ивановича Краснова (деда Атамана Всевеликого Войска Донского в 1918 году — П. Н. Краснова). Иван Иванович, кстати, уже в 70-х годах XIX века радел за возрождение казачьего флота донцов.
Но и тогда у него не было ни одного вооруженного морского корабля, но смекалка донцов — праправнуков тех, кто когда-то штурмовал Стамбул, выручила опять.
…Вечером 11 июля 1855 года винтовая канонерская лодка англичан показалась у рейда Таганрога. В городе в эти часы служили всенощную в православном соборе. Гром орудийного выстрела показался эхом кары Господней. Но не для таганрощев и казаков, а для англичан. Урона пушечное ядро не принесло. Оно ударило в стену собора со стороны алтаря во время церковной службы, но не взорвалось. Единственным раненым был протоиерей собора — Себов. Священника задели обломки отлетевшей штукатурки. Потирая ушибленные места, святой отец громко предавал анафеме экипаж британского корабля. И, казалось, Господь внял словам своего служителя на земле.
Командир канонерки, увлекшись обстрелом беззащитного города и порта, в наступавшей темноте потерял ориентировку, и рулевой посадил судно на мель. У Кривой Косы, всего в 40 саженях от берега.
Этого расстояния было достаточно для меткого ружейного огня казаков сотни 70-го донского полка, которую первой привел к берегу ее командир — войсковой старшина Афанасьев. Южная ночь наступила быстро, в другой раз англичан это бы и спасло, но на безоблачном небе появилась яркая луна, которая осветила станичникам мишень бледным, но ясным светом. Казаки спешились и залегли в цепь… Пули застучали по палубе, рубке, орудиям канонерки, как горох. Британские комендоры пробовали было отогнать стрелков картечью. Выражение «пушкой по воробьям» в тот момент имело почти буквальное значение.
Начался отлив, канонерка накренилась, и орудия, задрав к луне стволы, замолкли. Появился еще один английский пароход и, ведя «слепой» огонь по Кривой Косе, начал одновременно спускать шлюпки для того, чтобы завести буксировочные концы. У казаков тоже появилось подкрепление — прибыл командир 70-го донского полка полковник Демьянов с двумя сотнями. Когда английские гребцы подплыли к борту накренившейся канонерки, на них обрушился «дождь» пуль из трехсот ружей. Не менее часто зацокал свинец и по палубе канонерки. Командир конно-артиллерийской батареи есаул Николай Краснов — сын начальника обороны Таганрога и отец будущего Атамана Всевеликого Войска Донского — приказал выкатить пушки на прямую наводку и открыть огонь по пароходу-спасателю. Разница в калибрах орудий лихого казака не смущала.
Английские моряки дрогнули. У них кричали и стонали раненые, висли на бортах убитые, а тут еще первое ядро казачьей пушки вздыбило воду у борта дальнего судна. На том пароходе орудия были на порядок мощнее казачьей пушчонки, но какой прок стрелять из них в темноту? А черный силуэт морского корабля был отличной мишенью на залитой лунным светом воде. Одно-единственное точное попадание могло лишить британский флот еще одного парохода.