Морская история казачества

Да что там Дюнкерк, до которого можно догрести, идя вдоль берега! В XVII веке якутские и сибирские казаки совершили дальние плавания по водам Тихого и Северного Ледовитого океанов. Казак Атласов присоединил к Руси Камчатку, а позже достиг берегов Японии. Казак Дежнев открыл пролив, разделяющий Азию и Америку, но его заслугу, достойную эпохи Великих географических открытий, приписали Берингу.

Однако большинство отечественных историков не признают за казачьим флотом первенства перед петровским. Известные дореволюционные историки российского флота — Арене, Веселаго, Елагин, Квашнин-Самарин, Каллистов — о казаках-моряках упоминали редко, неохотно и скептически. Причин этому две.

Первая заключается в том, что казаки (донские и запорожские, яицкие (уральские) и терские), создавая свои ВМС, не создавали военно-морской бюрократии. Не было у них Адмиралтейств-коллегий, Морских министерств и ведомств, толп «сухопутных» адмиралов и береговых учебных экипажей. Были свои береговые службы, были, говоря современным языком, школы подготовки плавсостава, но все они строго зависели от своей востребованности действующими кораблями и экипажами. У «южных викингов» береговые структуры служили действующему флоту. Не готовились станичники выходить в море — замирали и «консервировались» их береговики. У казаков флот был, можно сказать, партизанским, или иррегулярным. Позже в сухопутных войсках Российской империи, наравне с конницей регулярной, гвардейскими и армейскими конными полками служили полки иррегулярной кавалерии, то есть казачьи. Но были они ничуть не хуже. Если не лучше.

Большинство же историков русского флота, даже будучи профессиональными моряками, не могли побороть в себе «береговой взгляд» на флот. Петровский флот был регулярным не потому, что он не прекращал своей деятельности на море. Бывали времена, что от флота, рожденного после 1696 года, ничего почти и на плаву не оставалось… Непотопляемой была только русская военно-морская бюрократия. Чиновники Морского министерства и Адмиралтейств-коллегий, адмиралы и офицеры — «флотоводцы» на балах в Морском собрании, обслуга и преподаватели морских учебных заведений, почетные члены морских ученых и технических комитетов, сотрудники морских журналов и издательств, интенданты флотских складов и писаря флотских канцелярий — вот что такое петровский регулярный флот. Эскадры боевых кораблей выходили в море далеко не регулярно, еще менее регулярно они возвращались на базы с победой. Зато регулярно закладывались в государственный бюджет астрономические суммы на содержание флота. Точнее, на довольствие военно-морской, фактически береговой, бюрократии. Если сравнить расходы на ее содержание с доходами от существования такого регулярного флота, то позавидуешь экономичности флота казачьего, партизанского, иррегулярного. Получалось, что у Петра I и у его последователей корабли служили берегу. Хотя с точки зрения здравого смысла должно было быть наоборот: как у казаков. Правда, у станичников не было многопушечных кораблей большого тоннажа, но только потому, что нужды в них не имелось. Казачий флот и без них чувствовал себя вольно в своих морях: громил турецкие и персидские флоты, вражеские торговые коммуникации, порты и защищал свое побережье и свою морскую торговлю. Что же еще требовалось от флота?

Вторая причина происходит из первой. История — это не наука, а идеология и пропаганда. Наука — это исключительно хронология. Что или кто, когда и где сделал — вот на какие вопросы отвечает эта наука. А анализ былого и оценка — это уже история. Или пропаганда, которая должна вызывать почти религиозный трепет. Принцип — «Петр Великий — отец русского флота» до сих пор воспринимается в сознании большинства принципом, равным идее о Святой Троице — «Богу-Отцу, Сыну и Святому Духу». Сомнение в военно-морских заслугах основателя Санкт-Петербурга звучало дьявольской ересью. Тот же генерал Н. И. Краснов в своей статье о казачьем флоте удивлялся, почему ни историки Донского Войска, трудившиеся в Российской империи после 1721 года, ни мэтр русской истории С. Соловьев не уделяют казачьему флоту должного внимания, не подвергают анализу его боевую историю, его опыт. А ответ очевиден. В сравнении с флотом казачьим, экономичным, эффективным и долгодействующим, петровский выглядит плохой и разорительной компиляцией иностранных флотов. Корабли, отстроенные (в духе советских «ударных объектов» 30-х гг. XX века) из сырого, некачественного леса, быстро сгнили и развалились. Кстати, иностранные специалисты всеми силами протестовали против такого «кораблестроения». Экипажи, сформированные из насильно «забритых» в матросы сухопутных московитов, боящихся волн и не понимающих языка иностранцев-командиров, разбегались быстрее, чем их удавалось обучить матросскому ремеслу. Если, конечно, выживали в аду петровского флота.