Морская политика России 80-х годов XIX века

Глава 6 Особое совещание 21 августа 1881 года. Формирование военно-морской доктрины и уточнение судостроительной программы

К концу июля 1881 года в распоряжении А.А. Пещурова находились материалы, отражавшие позицию большей части руководства ведомством. Видимо, к тому же времени сложилась благоприятная обстановка и для обсуждения поставленного императором Александром III вопроса о задачах флота. В начале августа А.А. Пещуров направил военному министру генералу П.С. Ванновскому и управляющему Министерством иностранных дел Н.К. Гирсу письма с просьбой уведомить его, когда им удобнее собраться на совещание под председательством великого князя Алексея Александровича, 13 июля утвержденного в должности генерал-адмирала. 8 августа пришел ответ Н.К. Гирса, которого больше устраивали среда и четверг. Поэтому А.А. Пещуров договорился с ним провести совещание в четверг, 20 августа, в кабинете министра иностранных дел. Об этом известили П.С. Ванновского, однако 19 августа выяснилось, что Александр III перенес на этот день осмотр Ижорских адмиралтейских заводов [186]. Разумеется, встречу пришлось отложить, так как великий князь Алексей был обязан сопровождать императора.

Совещание состоялось 21 августа. В распоряжении исследователей есть лишь его итоговый документ, позволяющий судить о конечном, согласованном мнении министров, учитывая позицию императора признавших, что на первом плане должно стоять восстановление морских сил на Черном море, а уже затем флотов на других морях. Безусловное господство на водах Черного моря, — говорилось в постановлении, — представляет для нас задачу первостепенной важности, как в смысле участия России в общем движении и оборотах всемирной торговли, так и, в особенности, в смысле поддержания наших политических интересов, при постепенно приближающейся окончательной развязке восточного вопроса. Историческое развитие этого вопроса, и современное отношение к нему европейских держав, несомненно убеждают, что окончательная его развязка не может совершиться без участия всех великих держав, из которых каждая готовится предъявить свои специальные домогательства и поддержать их силою. Для того же, чтобы при этой ликвидации Россия не осталась навсегда обойденною и устраненною от участия во всемирных политических и торговых интересах, ей необходимо готовиться, хотя и исподволь, но неуклонно и определительно к тому, чтобы в момент наступления развязки овладеть устьем Босфора, укрепиться на обоих его берегах и, став прочно у входа в Черное море, оградить его воды и берега от всякого посягательства.

Такую операцию возможно совершить единственно посредством быстрого, почти внезапного десанта, исполненного в минуту надобности. Для чего необходимо: иметь такой боевой флот, который мог бы очистить Черное море от турок и запереть устье пролива на время переезда первого десантного эшелона, и такой транспортный флот, который мог бы перевезти в один раз корпус войск, достаточный для действий против тех сил, которыми Порта может наспех располагать в окрестностях Босфора» [187].

Отметим сходство положений данного постановления с решениями Ливадийского совещания 1879 года. Несомненно, на них также сказалась позиция Военного министерства, в целом не изменившаяся и при новом его руководстве. Здесь, на наш взгляд, особенно чувствуется влияние начальника Главного штаба, генерал-лейтенанта Н.Н. Обручева, приверженца идеи Босфорской операции. На заседании 21 августа ее проводил П.С. Ванновский, смягчающие же формулировки принадлежат, очевидно, Н.К. Гирсу.

Отдав дань черноморским проблемам, министры, вместе с тем, согласились, что морским силам на Балтике подобает сохранять «первенствующее значение сравнительно с флотами других держав, омываемых водами этого моря. Для сего флот наш не должен уступать Германскому, а буде можно должен иметь даже перевес над ним в открытом море. Самая оборона берегов Балтийского моря должна быть активная, не допускающая блокады и готовая воспользоваться всяким удобным случаем для перехода в наступление. В этих видах, помимо численного состава судов, необходимо стремиться к тому, чтобы флот наш не был прикован большую часть года к Кронштадту, а имел более свободное и самостоятельное положение на водах Балтийского моря, что может быть достигнуто лишь устройством обеспеченных стоянок (с необходимыми мастерскими) для судов названного флота в наименее замерзающих частях наших берегов (как например Виндаве, Ганге и Балтийском порте)» [188]. Нельзя не обратить внимания на явную связь этих пожеланий с мыслями, высказанными А.А. Пещуровым в записке от 3 июня.