Морская политика России 80-х годов XIX века

Разумеется, доля истины в таких утверждениях есть. Однако нельзя забывать, что большинство адмиралов и штаб-офицеров, командовавших тогда кораблями и соединениями, составляли воспитанники «школ» Г.И. Бутакова, А.А. Попова и других флотоводцев 1860-1870-х годов или их учеников [343].

Конечно, ценз мешал им создавать собственные «школы», но вот в какой мере он препятствовал руководству ими обычной боевой подготовкой, исследователям еще предстоит выяснить путем тщательного анализа послужных списков и иных документов, освещающих прохождение службы офицерами в конце XIX — начале ХХ веков.

***

Столь же трудно оценить значение самого ГМШ, созданного путем слияния Инспекторского департамента с военно-морским ученым отделением, действовавшим прежде при канцелярии министерства. Надо полагать, что И.А. Шестаков придавал ему большое значение. С началом работы комиссии А.П. Жандра в числе прочих вопросов обсуждалась компетенция и штаты этого учреждения [344].

Во время всеподданнейшего доклада 6 сентября 1882 года управляющий Морским министерством испросил разрешение на переименование Инспекторского департамента в ГМШ с назначением Н.И. Казнакова исполняющим должность его начальника. Правда, адмиралом двигало преимущественно желание «показатьпри предстоящих подрядах на кораблестроение ничтожество канцелярии и будущую скорую судьбу ее» [345]. Собственно же реформа тогда еще не созрела.

Условия для ее проведения сложились лишь после того, как осенью 1883 года комиссия А.П. Жандра составила свод замечаний по проектам Положения об управлении ведомством и штатов, а 17 октября заслушала записку Н.И. Казнакова о штате ГМШ [346].

Впрочем, средства на введение нового учреждения появились, скорее всего, только в следующем сметном году. 3 февраля 1884 года И.А. Шестаков упомянул в дневниковой записи о разговоре с Н.М. Чихачевым, которого он прочил на пост начальника штаба. Тогда адмирал еще не был уверен в согласии императора на это назначение — надо полагать, он опасался критического отношения Александра III к тем, отнюдь не выгодным для правительства условиям, на которых РОПиТ в годы Русско-турецкой войны 1877–1878 годов сдал ему в аренду свои пароходы.

Сомнения управляющего рассеял всеподданнейший доклад 6 февраля. По словам И.А. Шестакова: «Прежде еще я говорил Алексею, что нужно смотреть вперед и избрать мне преемника. Я вовсе не отказываюсь, но готовлюсь по неимению деловых помощников. Чихачев один может заменить меня. Это будет удар Константину Николаевичу, да что же делать» [347].

Конечно, стремление управляющего окружить себя фигурами, не связанными с прежним руководством, каковы были А.П. Жандр, Н.М. Чихачев, как и его попытки избавиться от сотрудников бывшего генерал-адмирала, вроде П.В. Козакевича, А.П. Епанчина, М.И. Кази, Э.Е. Гуляева и других, объяснялись и желанием устранить влияние великого князя, и необходимостью изменить сложившиеся в центральном управлении порядки [348].

Но при всей сложности мотивов, которыми руководствовался адмирал, выбирая ближайшего помощника, решающую роль все же сыграл выдвинутый Н.М. Чихачевым в 1878 году проект реформ, отчасти использованный И.А. Шестаковым, а также его отзыв на кораблестроительную программу А.А. Пещурова. Зарекомендовавший себя крупным организатором коммерческого пароходства на Черном море, Н.М. Чихачев отнюдь не утратил связи с военным флотом. Он внимательно следил за развитием техники и вооружения и был в числе тех, кто в октябре 1876 года предложил выстроить для защиты черноморских портов несколько миноносок, причем с максимально возможной 18-узловой скоростью [349].

Получив тогда же назначение начальником морской обороны Одессы, адмирал пополнил приобретенный в 1855 году боевой опыт уроками вполне современной войны: ему довелось не только координировать работы по созданию плавучих батарей, минных заграждений, распоряжаться действиями импровизированных крейсеров, выводить в море отряды «поповок» и пароходов, но и побывать под огнем турецких броненосцев при обстреле ими береговых укреплений [350]. Заместителем Н.М. Чихачева стал Н.А. Невахович.

Согласно статье 29 Положения 1885 года, начальник ГМШ являлся помощником управляющего министерством «во всем, что касается охранения дисциплины во флоте и боевой его готовности». За этой емкой формулировкой скрывалось множество обязанностей, часть которых прежде числилась за должностью генерал-адмирала, после реформы же они фактически были возложены на два отдела штаба: военно-морской (позднее вновь ВМУО) и личного состава. Второй, унаследовавший функции Инспекторского департамента, по сути дела наблюдал за Выполнением офицерами ценза. Первый отвечал за обучение личного состава, контролировал хозяйственную деятельность команд, собирал сведения об иностранных военных и коммерческих флотах, торговых коммуникациях, разрабатывал программу плавания собственных кораблей и следил за ее исполнением, вед списки судов и «делопроизводство по приготовлению их к военным действиям» [351].