Морская политика России 80-х годов XIX века

28 марта Комиссия возложила разработку проектов будущего порта и крепости на новую субкомиссию, под председательством О.К. Кремера, и 16 апреля великий князь Николай Николаевич подал царю рапорт с изложением принятых постановлений, на который Александр III отозвался сдержанным «Читал». Заседания же субкомиссии начались 1 июня, но за недостатком сведений она решила командировать в Либаву группу офицеров под руководством А.Н. Куропаткина, с участием В.П. Верховского и минера Кронштадтского порта, капитана 2 ранга Н.П. Петрова. Отдельно от них, для промера глубин и исследования грунтов, была послана инженерная партия И.Г. Мак-Дональда.

Осмотрев город и окрестности, А.Н. Куропаткин убедился в их доступности для немецкого десанта. Причем, овладев портом, неприятель мог захватить в торговых складах запасы продовольствия, позволявшие кормить 10 000 человек в течение 145 дней. Несколько заводов и вполне оборудованная гавань превращали Либаву в удобную базу для германского флота, обеспечивавшую действия против Виндавы и Моонзунда. Существенное значение имели и сходившиеся к ней железные дороги. Поэтому проводившие рекогносцировку офицеры сочли нужным укрепить город не дожидаясь строительства военного порта. Ими был предложен проект крепости из трех групп сухопутных сооружений: северной, восточной и южной, включавших четыре форта и 10 батарей, вооруженных 153 орудиями разных калибров[834].

На батареях береговой обороны предусматривалась установка 100 пушек и мортир, а для отражения десанта приморскому фронту придавались 32 полевых орудия. Гарнизон, из одного пехотного полка пятибатальонного состава (или из восьми батальонов), получал максимальную защиту от поражения снарядами противника. Оборону предполагалось, в свою очередь, строить на сильном артиллерийском огне. Были составлены и четыре проекта военного порта, но ни один из них не обеспечивал безопасности кораблей при обстреле с моря или суши, поэтому А.Н. Куропаткин счел возможным ограничиться базированием в существующей коммерческой гавани Либавы миноносцев и кораблей береговой обороны[835].

Эту мысль он высказал 28 ноября, на заседании вновь собравшейся в Петербурге субкомиссии О.К. Кремера. В прениях по докладу мнения разделились: Ф.В. Пестич и К.П. Пилкин признали строительство военного порта нецелесообразным, П.П. Тыртов и В.П. Верховской предложили удалить бассейн на 9 верст от берега, расширив крепость, что значительно увеличило бы расходы, М.М. Боресков, Д.С. Заботкин и Н.П. Петров полагали возможным создание в Либаве базы для всей «активной эскадры» Балтийского флота при сохранении ближней линии обороны. К последним, по сути дела выражавшим точку зрения Н.М. Чихачева, присоединился и О.К. Кремер. Учитывая, что безоговорочно против намерения обосноваться в 76 верстах от германской границы высказались только двое участников заседания из девяти, решение следует признать принятым большинством голосов. Взяв за основу подготовленный Д.С. Заботкиным проект, субкомиссия наметила контуры северного мола и волнолома, образующих вместе с южным коммерческим молом обширный аванпорт, канала, более чем на 3 км врезающегося в материк, перпендикулярного ему бассейна для стоянки судов, доков мастерских, казарм и других зданий, ориентировочной стоимостью 28 300 000 руб[836].

Вопрос о финансировании строительства, в числе прочих чрезвычайных расходов министерств Военного, Морского, Государственных имуществ и Путей сообщения на ближайшее пятилетие, рассмотрело состоявшееся в начале декабря Особое совещание под председательством А.А. Абаза, постановившее отпустить потребные средства, обязав моряков ежегодно к 1 декабря представлять соответствующие сметы. Александр III 14 декабря утвердил его заключения, а вслед за ними 15 января 1890 года и доклад генерал-адмирала, в котором говорилось что несмотря на ряд недостатков, незамерзающая Либава обеспечивает кораблям возможность в любое время года выйти в море, представляющую собой «первенствующее условие как для фактического заявления о владычестве нашем в Балтике, так и для действий против неприятельских портов и высылки отрядов в крейсерство или на соединение с возможным союзником, словом — для предприятий наступательных, которые необходимы великой морской державе, обязанной поддерживать свое влияние на различных театрах войны»[837].

Глава 15 Зависимость морской политики России от отношений с Германией и Францией

Формулировки доклада, подготовленного ГМШ несомненно, по указаниям Н.М. Чихачева, свидетельствуют, что при создании Либавского военного порта перспективы борьбы с Германией имели, по крайней мере, такое же, если не большее значение, чем операции в океанах[838].